Неурочный вылет

Василий Сартаков проснулся, когда старинные часы с натужным хрипом и шипением пробили семь раз. Сегодня выходной день, торопиться некуда, но Сартаков, привыкший вставать рано, уже не мог больше уснуть.

Он достал папиросу, закурил и оглядел комнату: стеклянную горку в углу, круглый стол, накрытый тяжелой узорчатой скатертью, огромный фикус у окна в деревянной кадке. Вот уже второй год Василий снимал эту комнату у молчаливой одинокой старухи и мог с закрытыми глазами перечислить, где и какие находятся предметы и вещи. Он уже давно привык к ним и перестал замечать, но сегодня, в это длинное воскресное утро, они как-то сами лезли в глаза. Василий невольно сопоставил уютную домашнюю тишину с пыльным аэродромом, грохотом моторов, бесконечной суетней и многим другим,

без чего немыслима беспокойная профессия пилота гражданской авиации.

Докурив папиросу, Сартаков умылся. Потом надел новенький белый костюм. Собственно, нужды в этом особой не было. С приятелем синоптиком Воробьевым он собирался на Медвежий остров — отдохнуть, выпить, позагорать. Половина города приезжала туда по воскресеньям, и там с утра до вечера было шумно и бестолково как на базаре. Можно просто надеть рубашку и штаны, обуть тапочки на босу ногу. Но Василий напялил костюм, потому что после портновской мастерской ни разу не надевал его: не было подходящего случая.

Он уже хотел выйти на кухню позавтракать, но в это время на улице затарахтел мотоцикл, остановился около дома, и в открытом окне показалась физиономия авиатехника Дукена.

— Василий Давыдович, вас к начальнику!

— Зачем?

— Не знаю. Говорят, срочно надо.

— Полет, что ли? — переспросил Сартаков, мрачнея.

— Не знаю… Я жду вас. — И лицо Дукена исчезло за подоконником.

В кухне Сартакова остановила хозяйка, высокая пожилая женщина.

— Куда это? Вон завтрак готов.

— Некогда, Софья Мироновна. Вызывают.

Он вышел, резко захлопнув дверь.

Дукен уже оседлал мотоцикл.

— С ветерком, Василий Давыдович?

— Угу, — промычал пилот., усаживаясь на заднее сиденье.

Он любил быструю езду, уважал Дукена за его исполнительность и удаль, но сейчас, в недобром предчувствии, был угрюм и неразговорчив.

Паренек понимающе покосился на него.

Через минуту они уже мчались по окраине Усть-Каменогорска, мимо низких бревенчатых домиков.

…В кабинете начальника аэропорта сидел незнакомый Сартакову мужчина с румяным лицом и круглой бритой головой. На нем было теплое пальто с плюшевым воротником и драповые высокие калоши, какие обычно носят женщины и подростки. На v' коленях он держал маленький саквояж, а на саквояже— картуз. К столу была приставлена суковатая палка.