Свои увечные идеи несли в народ и полчища инвалидов. Казалось, они были всюду. Одноногие, однорукие, безрукие, с исковерканными шрамами лицами. Безногих называли «танкистами», потому что они передвигались на колесных платформах-танкетках, сидя на зашитых в кожу обрубках и отталкиваясь от земли деревянными, облитыми резиной болванками в мощных руках. Слепцы в синих очках медленно брели из вагона в вагон и пели. Правда, бывало, под них «бомбили» и «косили» вполне здоровые тыловики. Но редко. Потому что били их смертным боем сами инвалиды с култышками, злющие, нервные и вечно пьяные.
«Я был вот таким малолеткой, — вспоминал Владимир Высоцкий, — читал стихи каким-то инвалидам, а они говорили: «Надо же, такой маленький, а как пьеть!..» А вот от занятий музыкой отказался наотрез, не внимая ни уговорам тети Жени, ни дальним (из-под Киева долетавшим) угрозам. Нет — все, кранты! Потом жалел, конечно, и говорил Евгении Степановне: «Да нужно было бы меня бить, чтобы я музыке учился... Почему я бросил?» Да потому, что видел, какими взглядами провожало «большекаретное дворянство» соседского мальчика-очкарика со скрипочкой в руках, который три раза в неделю с опаской ступал на эту «тропу позора», пересекая двор...
Сопоставимы ли величины: скрипочка и... черный пистолет? То-то же. Когда Володя показал ребятам трофейный «вальтер», подаренный отцом, их восторгам не было предела. Что с того, что ствол залит баббитом и нет спускового механизма? Все равно оружие есть оружие. Жаль, тетя Женя была решительно против. И когда она случайно в окно увидела, как Вовка треснул своего обидчика рукояткой по лбу, воинской славе «сына полка» пришел конец, то бишь безоговорочная конфискация.
Новенького в 5-м классе «Е» 186-й мужской средней школы с первого дня нарекли «американцем» из-за рыжей замшевой курточки. Больше в школу Володя ее не надевал. Стал таким, как все. Хотя нет, Высота стал душой школьной компании, первым выдумщиком и заводилой.
Хотя медики настоятельно рекомендовали поберечься. Когда Высоцкие вернулись из Германии в Москву, во время медосмотра школьный врач обнаружил у Володи ревмокардит. Потом стали подозревать недостаточность митрального клапана, шумы в сердце и прочие неприятные штуки. Словом, советовали пропустить год. Лишь один из педиатров оказался оптимистом и сказал родителям: «Мальчик у вас очень живой, подвижный. Пусть посещает школу. Но следите, чтобы он не особенно прыгал-бегал». Только каким образом это можно было сделать? Разве за ним можно было уследить? Учитель физкультуры высказывал претензии Евгении Степановне: «Вот вы мне справку об освобождении принесли, а я вижу: он на переменках на голове ходит!» Тогда, слава богу, все обошлось, говорили, перерос. Но на кардиологическом учете состоял все-таки до 16 лет.