Джон поблагодарил старика, свистнул псу и пересек аллею.
— Полдюжины сосисок, пожалуйста.
— Момент! Вам только с горчицей, или со всем набором?
— Лучше сырые. Мне — для собаки.
— Ясно. Момент! — и он получил сверток с полдюжиной сосисок.
— Сколько я должен?
— Подарок Дома.
— Простите…?
— У каждой собаки должен быть день рождения. Скажем — сегодня юбилей вашего пса.
— О, спасибо!
Позади взметнулся шум. Джон оглянулся. Это появились первые машины Шествия Жрецов. Пес залаял.
— Тише, старина, — Джон развернул сосиски, но тут с другой стороны аллеи кто-то свистнул.
Пес рванулся и скользнул между машинами. Джон хотел его удержать, потом метнулся было за ним, но что-то удержало его на месте. Временами в просветах процессии он видел пса — тот прыгал вокруг какой-то женщины. Он не мог рассмотреть ее без очков, к тому же сильно слепили зажженные фары, но было совершенно ясно, что пес хорошо ее знает: он прыгал вокруг нее с таким бьющим через край энтузиазмом, на который способны одни собаки.
Джон поднял руку, окликнул женщину. Она тоже махнула в ответ, но музыка и гул толпы заглушали все вокруг. Процессия все шла. Джон решил переждать, а потом разыскать пса и хозяйку.
Да, это было самое великолепное Шествие Жрецов из всех. Тут он вспомнил, что уже давно не видел таких процессий. Но здесь, видно, решили воскресить старинный обычай Канзас-Сити.
Чудесный город! Пожалуй, лучший из всех. Кроме Сиэтла. И, конечно, Нью-Орлеана.
Прекрасен был и Даллас-Сити. И Мемфис. Джон с радостью сел бы в автобус маршрута “Мемфис — Сент-Джон” или “Натчез — Мобил”.
Мобил — что за город!
Процессию замыкала толпа детей. Джон перешел на другую сторону.
Женщины не было, не было и ее собаки. Он внимательно поглядел вокруг. Да, ни женщины, ни пса.
Он пошел дальше, вбирая в себя чудеса фестиваля, но мысли его кружились вокруг пса. Как он похож на Трампа… интересно бы познакомиться с его хозяйкой. Те, кто любят беспородных собак, тоже похожи друг на друга. Может быть, он угостит ее мороженым или уговорит прогуляться по центральной аллее. Он был уверен, что Марта не стала бы возражать: ведь у него и в мыслях не было ничего дурного. Кроме того, кто же примет всерьез маленького толстого человечка?
Он снова осмотрелся. Теперь его окружал зимний праздник Святого Павла, чудом перенесенный из Йоркшира в Америку. Лет пятьдесят кряду он праздновался в январе, но и среди лета ему нашлось место рядом с выставкой скота из Пендлтона, праздником изюма из Фресно и Колониальной Неделей из Аннаполиса. Ледовое ревю уже кончалось, но свой любимый номер он все-таки застал: Старые Сердцееды плавно и грациозно скользили под мелодию “Свет осенней луны”.