— Они сошли с ума.
— Нет, Миди. Один из них может считаться сумасшедшим, но все вместе — это поток леммингов, несущийся к своей гибели. Не пытайтесь возражать — я нарисую вам кривую.
Она посмотрела на кривую.
— Вы имеете в виду, что человек, купивший участок в Антарктике, находится где-то на этой линии?
— Он вносит свою лепту. Здесь, на этой кривой, знаменосец, глотатель золотых рыбок, факир-обманщик, танцор-марафонец и человек, который своим носом закатил горошину на горный пик. А вот вы сами на новой кривой — или будете на ней, когда я вас туда занесу.
Она скривила лицо.
— Это мне не нравится.
— Мне тоже не нравится, но здесь, к сожалению, все ясно так же, как в банковских махинациях; по крайней мере, для этого года. Человечество смахнет с лица волосы, прищипнет пальцами нижнюю губу и скажет: “Уабба, уабба, уабба”.
Она вздрогнула.
— У вас есть еще что-нибудь выпить? Потом я пойду.
— У меня есть лучшая идея. За то, что вы ответили на мои вопросы, я обязан накормить вас ужином. Скажите мне, куда бы вы хотели пойти, я смешаю для вас еще один коктейль.
Она прикусила губу.
— Вы ничем мне не обязаны. Я… я чувствую, что не в состоянии идти в ресторан. Может быть, я… я снова сделаю…
— Нет, вы ничего не сделаете, — сказал он резко. — Ни одна женщина не делала этого дважды.
— Вы уверены? Но все равно, я не хочу быть среди людей, — она посмотрела на кухонную дверь. — У вас здесь есть продукты? Я могу что-нибудь сварить.
— Так, для завтрака. И фунт замороженной вырезки. Там есть еще пара хлебцев. Я иногда делаю себе гамбургер, когда не хочу никуда идти.
Она пошла на кухню.
— Пьяная или трезвая, одетая или голая, но готовить я умею. Вы это увидите.
И он это увидел: хлеб с поджаренным мясом, тертым луком и свеженарезанным укропом; салат из овощей, которые она нашла в холодильнике; прожаренный, но не горелый картофель. Они ели на маленьком балконе и запивали охлажденным пивом.
Он собрал тарелки.
— Да, Миди, вы умеете готовить.
— В следующий раз я принесу настоящий гарнир и возьму реванш за сегодняшний ужин, тогда вы сможете судить.
— Я могу судить уже сегодня. Но у меня есть замечание. Позвольте мне сказать вам в третий раз, что вы мне ничего не должны.
— Нет? Если бы вас не было рядом, я бы теперь сидела в тюрьме.
Брин покачал головой.
— У полицейских есть указание: при подобных обстоятельствах оставлять людей в покое, чтобы это не распространилось дальше. Вы же сами это видели. И вы, моя дорогая, в тот момент отнюдь не были интересны для меня. Я даже не видел вашего лица. Я…
— Потому что вы видели достаточно всего другого.