А когда они ели тушеного гуся, Кэнайна, достав жестяную тарелку, положила на нее свою порцию мяса. Разрезая мясо с помощью ножа и вилки, она заметила, что отец наблюдает за ней. Через несколько секунд он показал пальцем на тарелку и от души рассмеялся. У Кэнайны отлегло от сердца — она тоже рассмеялась. Он увидел тут презабавную шутку. Если так и дальше пойдет, Кэнайне не о чем волноваться.
Кэнайна немедленно принялась за учение и в тот же вечер, взяв топор, отправилась вверх по течению нарубить сучьев. Нести топор было неудобно, и это все время напоминало ей, что топор она в руках никогда и не держала. С утра она помогала матери ощипывать и потрошить гусей, запоминая, в каких местах тело птицы покрыто мягким пухом, который собирают для одеял.
В тот день ветер переменился, подул с северо-востока, нагнал холоду, и тяжелые тучи, двигавшиеся с залива Джемса и Гудзонова залива, плотно застлали все небо. Дни миновали один за другим, похолодание затянулось, на озерах по-прежнему держался лед, и охота на гусей продолжалась дольше обыкновенного.
Дэзи Биверскин с воодушевлением занялась приобщением Кэнайны к жизни мускек-оваков. Научила замешивать тесто для лепешки прямо в мешке, не пользуясь никакой посудой, жарить лепешку на сале или печь, поставив сковородку боком на камень у костра. Они расставили вдоль берега капканы на мускусных крыс и каждое утро проверяли, не попался ли кто. Поначалу свежевание зверя и потрошение птицы показались Кэнайне отвратительным занятием, но она заставляла себя делать это и понемногу привыкла к тошнотворному запаху гусиных внутренностей и к тому, что руки залиты липкой кровью. Она научилась вырезать для вяления мясо из грудки птицы одним большим куском, а для похлебки разделывать ножки, крылья и остальную тушку, которые тут же отправлялись в котел. Присматривала за костром, над которым вялилось мясо, следя, чтобы оно не слишком прокоптилось, — индейцы любят лишь слегка приконченное мясо.
Трижды за шесть дней Кэнайна видела самолет лесного управления и каждый раз провожала исчезавший вдали самолет с грустью, которую, как она знала, не должна была себе позволять. Там сидит Рори Макдональд и сверху смотрит на болота, где поселились гуси, и видит лагерь мускек-оваков. И хотя разум твердил, что она обязана сделать все возможное, чтобы больше не видеться с ним, другая часть ее существа, сокрытая в таинственных, непроницаемых глубинах подсознания, с нетерпением ждала этой встречи.