Кэнайна не нуждалась в объяснениях. Она и так знала, что река там, внизу, — это Киставани, что бескрайние просторы этого озерного края, по которым кружила Киставани, с незапамятных времен служат охотничьим угодьем для ее племени, а сам поселок и есть Кэйп-Кри. И теперь, возвращаясь домой, она пребывала в таком же страхе, как в тот далекий день, теперь уже позабытый, шесть лет тому назад, когда уезжала отсюда.
Самолет медленно пролетал над индейским поселком. Рядом с вигвамами Кэнайна разглядела беспорядочно разбросанные поленья, почерневшие котелки и ведра, собак на цепи и нарты. Один из вигвамов был ее домом.
Все сбегались посмотреть, как будет садиться самолет, пробирались, словно муравьи, по протоптанным в снегу тропинкам. Машина села, поскрипывая лыжами по речному льду, и заскользила к берегу. На узкой прибрежной отмели и невысоком песчаном берегу толпились индейцы, возбужденно размахивая руками. Летчик выключил моторы, и машина остановилась прямо перед толпой.
Кто-то открыл дверь, пассажиры стали выходить. На Кэнайну никто не обращал внимания. Когда все сошли, Кэнайна, прижимая к груди Однорукого Малыша, робко выглянула за дверь. Стоявший у лесенки "кавалерист" помог ей спуститься. Она застыла на льду, немая и дрожащая, ничего не видя от слез. "Кавалерист" спросил у нее что-то на ломаном кри.
— Я говорю только по-английски, — сказала Кэнайна.
— Останешься здесь или полетишь дальше? — спросил он по-английски.
— Это ведь Кэйп-Кри, правда?
Констебль утвердительно кивнул.
— Тогда останусь здесь, — сказала она.
От толпы индейцев отделилась крупная женщина в черном платке и по сугробам побежала к Кэнайне. Она была в резиновых сапогах и курила трубку. Потом вынула трубку изо рта и разразилась потоком слов. Кэнайна расслышала свое имя, но больше не разобрала ни слова и в замешательстве стояла безмолвно и неподвижно. Женщина, внезапно остановившись в двух шагах от нее, внимательно поглядела на Кэнайну и вновь сунула трубку в рот.
— Тебя зовут Кэнайна Биверскин, да? — осведомился констебль.
— Да.
— Эта женщина уверяет, что она твоя мать.
Он заговорил с женщиной на ломаном кри. Та не сразу поняла, потом вновь перевела взгляд на Кэнайну, и на ее буром морщинистом лице просияла улыбка — узнала. Трубка выпала у нее изо рта прямо в снег, она бросилась на колени, крепко прижала Кэнайну к себе и опять что-то быстро-быстро залопотала.
Мать подобрала упавшую в снег трубку, подхватила Кэнайну на руки и понесла наверх по береговому откосу. Там она опустила Кэнайну наземь, взяла за руку и повела к вигвамам. Рядом с ними молча шагал низкорослый дюжий мужчина, плосконосый, с широко раздувающимися ноздрями. "Уж не отец ли это?" - спрашивала себя Кэнайна. За ними увязалась стайка шумливых ребятишек. Кэнайна была очень смущена, оказавшись в центре всеобщего внимания.