Лето настало для раскидистых вязов и кленов, одевшихся пышной листвой. Лето — для пары ворон, которые всегда вили гнездо на вязах в северном углу университетского городка и уже деловито кормили вылупившихся на прошлой неделе птенцов. Но в остальных местах держалась весна. За Сент-Джордж-стрит яблони стояли в розовой кипени, и многие птицы еще не закончили своих вешних скитаний. Из раскинувшихся над головой ветвей клена до Рори донеслась скрипучая трель славки, зеленой птички с черной грудкой, которая полетит вить гнездо далеко на север. Сегодня утром Рори видел также красногрудых и черноголовых славок.
Рори присел на ступеньки, чтобы понаблюдать и послушать. В городке почти никого не было видно — стояла удивительная тишина. Сверкая ярко-оранжевым брюшком, балтиморский скворец клевал гусениц на ветке клена, заливаясь в промежутках звонкой весенней песней. Рори начал вторить, почти безукоризненно воспроизводя его свист. Скворец ответил ворчливыми, резкими, тревожными нотами, спорхнул на траву и вопросительно вытянул шею, ища другого скворца, которого там не было.
Рори улыбнулся.
— Что, надул я тебя?
Скворец опять проворчал что-то и снова взлетел на дерево.
Рори вытянул на ступеньках длинные ноги и расположился поудобнее. Прошел еще год — еще один шаг к цели, которая некогда казалась недостижимой. Экзамен по зоологии (высшей физиологии животных) оказался не так уж труден, и он был уверен, что получил высокий балл.
Не спеша он поднялся и направился к Колледж-стрит купить газету и выяснить, что происходит с "Алисой". Может, она уже скончалась, и газеты успели забыть о ее бурной карьере? В этом не было бы ничего нового. Уже прошло то время, когда девушки так же внезапно врывались в его жизнь и так же внезапно исчезали.
Рори, рослый, узкобедрый и длинноногий парень, ходил быстро, однако несколько неуклюже, враскачку. Но шагал он непринужденно, легко, потому что в детстве, которое провел на Гебридах, где и велосипед-то был роскошью, он имел немало возможностей поупражняться в ходьбе. Хотя викинги обитали на Гебридах тысячу лет тому назад, их печать осталась на облике Рори Макдональда. У него были белокурые волосы, которые он стриг коротко, ежиком, так что прическа нуждалась в минимальном уходе, и густые брови, тоже светлые, такие светлые, что на уже потемневшем от загара лице казались почти белыми. Но на том и кончалось сходство с предками-норманнами: глаза у него были не цвета морской синевы, которыми молва наделила викингов, а просто серые.
Он был хорош собой, если не считать одного недостатка: нос, похожий на округлую полированную дверную ручку, торчал, притягивая солнце, и, тогда как все лицо неизменно покрывалось ровным загаром, вечно обгорал на солнце и лупился.