Все присутствующие в зале встали, когда проковылял кардинал Кампеджио. Маленький итальянец с длинной белой гривой и столь же белой бородой, резко контрастирующими с ярко-красной сутаной, смотрелся как карикатура. Его хромота, вызванная подагрой, сделала смешной фигуру, которая должна была быть преисполнена величия. Ричард впервые подумал, а не была ли болезнь еще одной дипломатической уловкой для замедления судебных процедур — он был убежден, что необычайно медленное путешествие Кампеджио в Англию и последующие семь месяцев задержки судебного разбирательства полностью соответствовали плану, разработанному в Риме. Впрочем, взглянув на кардинала вблизи и увидев его распухшие суставы, покрасневшие веки и усталые глаза, он понял, что это не было игрой, просто настоящая болезнь хорошо вписалась в общий процесс затягивания процедуры. Было ли то полководческим ходом со стороны папы — прислать кардинала со столь тщедушным здоровьем?
Король, видимо, наблюдал за всем из дальнего конца зала, потому что, как только Кампеджио дошел до своего места, загремели фанфары и Гарри, вышагивая так, чтобы даже своей бодрой походкой подчеркнуть физическое убожество легата, пересек зал суда и занял свое место на возвышении. Еще не улеглась обычная сумятица, все рассаживались, но король, выглядящий более беспокойным, чем когда-либо на памяти Ричарда, уже махнул рукой в перстнях проктору[4], предлагая начинать.
Поднявшись, проктор произнес:
— Милорд легат, все показания по данному делу были заслушаны. Каково ваше решение?
Он сел на место, и в зале воцарилась мертвая тишина, пока кардинал с трудом выволакивал свое тело из кресла.
— Ваша Светлость, милорды, джентльмены, — сказал он на хорошем и размеренном английском, — сегодня в Риме начинаются каникулы, поэтому я не могу продолжать слушание. Я откладываю рассмотрение этого дела до первого октября. Спасибо. — И он упал назад в свое кресло при оглушающей тишине. Ричард Вестон просто не поверил тому, что только что услышал, и было совершенно очевидно, что вообще никто в этом переполненном зале ничему не поверил.
Затем последовал ответ. С побелевшими губа ми король поднялся со своего места, и какую-то долю секунды Ричарду казалось, что он готов ударить кардинала; но даже не взглянув на него и ни к кому не обращаясь, Генрих стремительно вышел из зала и исчез из виду. С его уходом прорвалась лавина криков: «Нет, нет!» и «Дайте нам решение!»
И над всем этим раздался могучий голос герцога Саффолкского, сопровождаемый ударом кулака по столу:
— Святой Боже, теперь я понимаю, что старая поговорка верна: кардиналы и легаты никогда не приносили пользы Англии. — И он вышел следом за своим родственником-королем.