Она вернулась из мира грез, в котором ей снилось, что где-то черный дрозд напевает: «Гарри, Гарри» — и она снова гуляет со своим возлюбленным… О Боже, неужели это действительно было восемь лет назад?.. Под этими же самыми деревьями, среди такого же благоухания цветов.
— Генрих? — Она повернулась к нему и посмотрела в его глаза, искренне не понимая, что же он имеет в виду; но что-то в глубине этих холодных голубых глаз Тюдора пробудило в ней тревогу. Она, имеющая возможность делать с ним все… все… была в опасности.
— Не делай вид, что не понимаешь. — В его тоне звучала та же резкость. — Или ты забыла, что я не только твой король, но и мужчина?
Эти слова тоже пугали ее. «Твой король». До этого только однажды он разговаривал с ней подобным тоном: это было, когда она крикнула ему, что они никогда не поженятся и что она напрасно принесла в жертву свою молодость. Он неожиданно приказал ей тогда, чтобы она замолчала, а на следующий день к ней пришел дядя, Норфолк, для конфиденциального разговора и настоятельно советовал ей попридерживать свой язык, потому что Его Светлость выразил недовольство. Даже королева Екатерина никогда не разговаривала с ним так дерзко.
— Я предупреждаю тебя, племянница, — сказал Говард, — чтобы ты не очень-то витала в облаках.
И то, каким образом ей было сказано об этом, вселило в нее тревогу. Такое же чувство она переживала и сейчас.
Инстинктивно она сделала правильный жест. Она положила свою правую руку с длинными изящными пальцами на руку короля и сказала:
— Ваша Светлость, я чем-то огорчила вас? — Как всегда, он сдался.
— Нет, любимая, нет. Я понимаю, что ты — добродетельная женщина… хорошая женщина…
И он начал говорить, перескакивая с одного предмета на другой, о сексуальном расстройстве, о том, что страстное желание обладать ею стало для него пыткой. И что-то внутри нее подсказало ей, что это конец так тщательно сохраняемому ею целомудрию; что ее козырная карта, которую она рассчитывала разыгрывать еще очень долго и которая помогла ей добиться многих побед на пути к конечной цели — венчанию с королем, теперь могла сыграть с ней плохую штуку, если она не воспользуется ею в скором времени.
— Но, дорогой… — Она должна сделать одну последнюю попытку — если он лишит ее девственности, сокрушит ее хрупкое тело своей громадной фигурой, какая еще власть над ним тогда останется в ее руках? Заботливо взлелеянная таинственность исчезнет, она перестанет быть загадкой и превратится в обыкновенную женщину из плоти и крови.
Он повернулся и с такой страстью посмотрел на нее, что в подобной ситуации другая женщина с другим мужчиной нашла бы все это очень трогательным и доставляющим удовольствие, но в ней вызвало только раздражение, потому что в ее глазах он всегда был и всегда будет нежеланным.