Она села и закричала на него в ответ:
— Как ты смеешь называть меня сумасшедшей, ты — порочный человек?
Она вскочила с кровати, подбежала к нему и стала бить его кулачками по голове и лицу.
— Роза, прекрати. Прекрати!
Но она не унималась, обрушивая удар за ударом.
— Боже мой, женщина, ты действительно сошла с ума! — вскричал он и, приподняв ее за локти, бросил на кровать, где она вдруг разразилась слезами, билась в истерике и дрожала, как раненое животное.
— Я не хочу больше тебя видеть, — закричал Фрэнсис. — Ты — не та женщина, на которой я женился, слышишь меня?
И, схватив свою одежду, он в ярости выскочил из комнаты. Весь вечер, и даже во время тихого ужина, который Его Светлость давал для нескольких своих наиболее близких друзей, Фрэнсис не мог прийти в себя.
Сэр Ричард, конечно, заметил это сразу, и хотя никак не показал этого, но, как только начали играть музыканты, он подозвал к себе сына.
— Что с тобой, Фрэнсис? — спросил он. — Ты дрожишь, как девушка.
— Из-за Розы, отец. Я думаю, она совершенно потеряла голову. — Он понизил голос. — А еще хуже то, что она испытывает ненависть к леди Анне и не скрывает своего отношения к ней. Если слух об этом дойдет до короля, я опасаюсь за ее жизнь.
Сэр Ричард нахмурился.
— В таком случае необходимо немедленно удалить ее отсюда, — сказал он. — Если я увезу ее в поместье Саттон на рассвете, ты сможешь убедить госпожу маркизу, что этой ночью Роза внезапно заболела?
— Легко. Но она больна и на самом деле!
Сзади них раздался голос Уолтера Денниса.
— Все из-за потери ребенка.
— Но это случилось уже больше года назад.
— Не имеет значения. Маргарет, после того как потеряла ребенка, все время была не в себе, пока вновь не забеременела. Она без всякой причины срубила свой любимый куст.
Джон Роджер, присоединяясь к ним, добавил:
— Если вы говорите о женской хандре, это совершенно верно, Фрэнсис. Отправь ее в поместье Саттон и потом дай ей единственное лекарство, которое я…
— Знаю. Как можно больше детей! — продолжил Фрэнсис.
— …Чтобы жены были спокойными, — закончил Джон.
— Женская философия, — подытожил сэр Ричард.
— Но вполне верная философия. — Доброго вечера, джентльмены. Я иду играть в карты. — Роджерс сначала поклонился своему тестю, а потом Фрэнсису и Уолтеру, при этом жемчужина в его ухе качалась над плечом.
— Теперь, отец, разгладь морщины, ты уже любишь его, безразлично, проказник он или нет.
Но дальнейший разговор был внезапно прерван, так как король поднялся со своего кресла, и вслед за ним, как требовал этикет, поднялось все собрание. Взгляд Генриха странно перескакивал с одного гостя на другого, будто он не осмеливался ни на кого посмотреть прямо.