Поль судорожно дергал путы, с нарастающим ужасом следя за тем, как камера перемещается по его телу. Разглядев ремень, стянувший ему грудь, он напрягся изо всех сил. Тут у него в боку открылась рана, и по ребрам потекла красная струйка. Парень непроизвольно затих. Боли не было, но он почувствовал на руках что-то теплое и липкое. Поэтому еще до того, как камера дошла до них, Поль уже понял, что увидит, и заплакал.
— Господи, пожалуйста! — взмолился юноша, охваченный тошнотой при виде зияющих ран в ладонях. — Не надо, пожалуйста! Я исправлюсь. Обещаю! Я не хочу умирать, желаю вернуться домой. Господи, даю слово!
Поль забился в судорожных конвульсиях. Отрава и страх, разлившиеся по его жилам, теперь превратились в нечто единое. Глаза парня готовы были вот-вот лопнуть. Он попробовал их закрыть, удержать в глазницах, но не смог устоять перед невидимым прикосновением откуда-то сзади.
— Смотри дальше, — сказал Крис и нежно положил пальцы Полю на веки, не позволяя им закрыться. — Ты все поймешь и станешь свободным.
Изображение на экране остановилось на ступнях Хименеса, дергающихся, залитых кровью из ран, которые пробил в них Скульптор. Поль попытался повернуть голову, оторвать взгляд от того надругательства, которое было совершено с его телом, однако слезы, навернувшиеся на глаза, казалось, лишь сделали образы более четкими.
— Господи, пожалуйста!.. Я не хочу отправляться в ад.
В тот самый момент, когда его обессиленное сердце остановилось, не выдержав последнего прилива адреналина, смешанного с ужасом оказаться во власти резца Скульптора, душа Поля Хименеса улетела на крыльях.
Никто не знает мое имя.
Вся в слезах, Кэти Хильдебрант закрыла переносной компьютер и выключила ночник. Было уже поздно, и она устала.
«Слишком утомилась и, может быть, чересчур дала волю чувствам», — подумала Кэти.
Однако, несмотря на то что трезвый голос нашептывал слова утешения, она не могла избавиться от острой боли в сердце, вызванной прочтением электронной версии «Провиденс джорнал» с рассказом о похоронах Томми Кэмпбелла. Больше всего ее тронуло не то, что «Бостон ребелс» в полном составе прилетели в Уэстерли на церемонию прощания с закрытым гробом, на которую были приглашены только близкие, не то, что в некрологе были приведены слова лучшего школьного друга Кэмпбелла: «Он добился славы, покоряя мяч, но всю свою жизнь покорял сердца». Нет, у Кэти вызвали слезы две последние строчки заметки, маленькое примечание, добавленное напоследок, с упоминанием о скромных закрытых похоронах, также состоявшихся в воскресенье утром в Кранстоне.