Да, одно дело изменять и совсем другое — попасться. Похоже, для Роджерса только признание этого факта обманутой стороной превращало левый роман в супружескую измену. «Если в лесу упадет дерево и никто этого не услышит…» и так далее.
Стивен не стыдил себя за ту боль, которую причинил бывшей жене, не переживал по поводу разбитой семейной жизни, а проклинал себя за ту глупость, с какой в который уже раз позволил судьбе торжествовать победу. Конечно, Кэти имела право поиметь его по полной, могла при желании устроить ему хорошую баню, так что он вынужден был считать за счастье то, как безболезненно прошел развод. Однако Роджерс все равно чувствовал себя жертвой, не мог избавиться от ощущения, что его бросили. Сказать по правде, Стиву не хотелось признаваться самому себе в том, что он ожидал от Кэти более ожесточенной борьбы, агрессивного и яростного отношения к себе в течение последних четырех месяцев, ибо это доказало бы, что он действительно для нее что-то значил.
Да, еще в свою бытность посредственным актером Роджерс хорошо усвоил, что хуже ненависти может быть только безразличие.
По иронии судьбы Стив с определенной долей безразличия относился к Али Даниэлс, той студентке с очаровательной попкой, настойчивое требование которой ежедневно получать от него сообщения по электронной почте после того, как они перепихнулись, и разбило в конечном счете хорошие отношения с Кэти. Да, Стив Роджерс любил Кэти Хильдебрант так, как только мог вообще любить кого-то помимо собственной персоны. Вероятно, в каком-то смысле он до сих пор продолжал так к ней относиться. Конечно, Стив сознавал, что порой ревновал жену — к диссертации, к успеху книги, а в последнее время к тому вниманию, которого она удостоилась как консультант или кто там еще, твою мать, по делу этого психопата Микеланджело. Все же Роджерс знал, что ему будет не хватать Кэти, размеренной рутины, надежности, практического уюта совместной жизни. Если бы он послушался совета своего работяги-отца, как выполнил подсказку матери, жил бы в соответствии с этим кредо, то, возможно, ничего и не случилось бы.
«Запомни, Стивен, не надо гадить там, где ешь».
«Вот, похоже, я и вляпался в собственное дерьмо», — размышлял Роджерс, размеренно шлепая кроссовками по асфальту.
Несмотря на краткое мгновение слабости неделю назад, Роджерс безропотно смирился с тем, что пришло время навсегда расстаться как с Кэти Хильдебрант, так и с псевдоинтеллектуалкой Али Даниэлс, выводящей из себя своей требовательностью.
«Теперь, когда она окончила университет и получила долбаный диплом, который ей на хрен не нужен, будет гораздо проще поставить точку, — рассуждал Стив. — Сам я первым ничего не скажу, если только меня к этому не вынудят. Может быть, завтра, когда она позвонит из своей новой квартиры в Нью-Йорке. Или же я сообщу ей о своем решении по электронной почте. Не будет ли в этом определенной справедливой поэтичности?»