Тут Кэти все вспомнила.
Борьбу, то, как Скульптор перехватил ее, когда она попыталась проскользнуть мимо него, сзади обвил ей рукой шею и надавил что есть силы. «Спокойной ночи, Кэт, — шутил Стив, когда они играли в постели. — Удушающий захват». Но с ним у Хильди никогда не стискивало горло, комната, выдержанная в черных тонах, с белыми руками, ногами, головами и торсами, не начинала плясать перед глазами, приобретая багровый оттенок. Потом все покрылось искрящимся снегом, напоминая картинку на старом телевизоре при плохом приеме.
Теперь Кэти поняла.
Она, совершенно обнаженная, лежала на спине, голова у нее была стянута ремнем, вынуждая смотреть прямо перед собой, судя по всему, на видеомонитор. Руки и ноги Хильди были лишены подвижности, привязанные, как теперь она понимала, к прозекторскому столу из нержавеющей стали. Тут до Кэти дошло, где она находилась. Женщина угодила на тот самый стол, который видела на диске, присланном Микеланджело-убийцей. Именно здесь кричал в мучениях ее бывший муж, перед тем как превратиться в «Пьету» Скульптора.
«Пьета».
Размышляя о судьбе Стива, о том, что было уготовано ей самой, Кэти в то же время лихорадочно перебирала все те сведения о Микеланджело-убийце, которые они с Сэмом Маркхэмом собрали по крупицам за те несколько недель, прошедших после первой поездки в Уотч-Хилл.
«Сэм! — кричал голос у нее в голове. — Где Сэм?»
«Тсс! — отвечал другой голос. — Сохраняй спокойствие. Разобраться во всем этом можно будет потом».
«„Пьета“, — снова и снова сквозь нарастающую панику повторяла себе Кэти. — Сэм знал, что ответ заключен в „Пьете“, в том, как Микеланджело-убийца воспринимал эту скульптуру после прочтения „Спящих в камне“».
Да, профессору искусствоведения нужно было подумать, сохранять спокойствие, сосредоточившись на насущном. Она не могла повернуть голову, но знала, что Скульптор рядом. Кэти слышала, как он напевает себе под нос, и «туки-туки-тук» клавиш справа, всего в нескольких шагах.
«„Пьета“. Сэм прав. Она была первой работой Скульптора. Все вращается вокруг нее и началось с „Пьеты“».
«Туки-туки-тук».
«Сэм был уверен в том, что наткнулся на что-то, почти подобрал ключ к рассудку Скульптора. Дело было в том, почему Микеланджело решил представить Деву Марию в образе молодой матери. „Божественная комедия“ Данте, тридцать третья песнь из „Рая“. „Мать-девственница, дочь своего сына“. Неминуемое противопоставление Святой Троице, кровосмесительный контекст, порочное, непостижимое триединство — отец и дочь, мать и сын, муж и жена. Извращенные отношения матери и сына».