В германском обществе объявление войны вызвало единодушный восторженный порыв. Рейхстаг почти единогласно проголосовал за военные кредиты. По всей стране прокатились шовинистические манифестации и «факельцуги». Взахлеб повторялось выражение кронпринца Вильгельма «frischfrolich Krieg», что можно перевести, как «освежающая веселая война». Многие вступали в армию добровольцами. Одним из них, кстати, стал австриец Адольф Гитлер. От призыва в многонациональную австро-венгерскую армию он уклонился, поскольку сражаться за разношерстную империю Габсбургов, зараженную «славянством» и «еврейством», не желал. Но войну считал необходимой и писал, что «само существование германской нации было под вопросом». Перебравшись в Мюнхен, он 3 августа 1914 г. подал петицию с просьбой принять его волонтером на имя короля Баварии Людвига III (в Германии наряду с императором еще сохранялись престолы королей и герцогов отдельных земель, хотя власть их была уже чисто номинальной). Прошение уважили, и Гитлер был призван добровольцем в запасной полк, вскоре направленный в Бельгию.
Но первые жертвы и «пленные» появились не на фронте. Если Россия позволила свободно выехать всем подданным враждующих государств, очутившимся на ее территории к началу войны, а Франция и Англия интернировали их, то в Германии дело обстояло иначе. Было лето, многие россияне приехали сюда отдохнуть на немецких курортах, подлечиться в здешних клиниках, ехали поступать в германские университеты. В одном лишь Берлине оказалось свыше 50 тысяч русских. А в Восточную Пруссию прибыли десятки тысяч сезонников из Русской Польши, Литвы, Белоруссии. И в Германии началась дикая русофобская истерия.
Из клиник вышвыривали на улицы послеоперационных больных. Озверевшие толпы ловили и избивали «шпионов», некоторых до смерти. Очевидцы описывают факты, как одну женщину буквально растерзали, другую, студентку — не успели, с нее только сорвали всю одежду и в таком виде сдали подоспевшей полиции. Русских арестовывали всюду, полицейских участков не хватало, и людей свозили в казармы воинских частей. Мужчин призывного возраста объявляли даже не интернированными, а сразу военнопленными. Били, глумились. Свидетель пишет, что в казармах драгунского полка под Берлином офицеры «обыскивали только женщин, и притом наиболее молодых. Один из лейтенантов так увлекся обыском молодой барышни, что ее отец не вытерпел, подбежал к офицеру и дал ему пощечину. Несчастного отца командир полка приказал схватить, и тут же, на глазах русских пассажиров его расстреляли».