— Видишь, Евдоким, генерал Хофер верен себе, пытается охватить город. Если ему это удастся — дело дрянь. А-а, черт подери! — Севидов швырнул на пол папиросу, пристукнул каблуком окурок. — Люди стоят насмерть, дерутся до последнего, а знаем наверняка, что придется отступать. Вот оставлю тебя, твоих ополченцев, полк Каргина оставляю. А что вы можете сделать? Лишь продержаться, пока я прикрою переправы. А дальше? Ох, Евдоким, выть хочется. Ну что ж, мне пора. За Доном держись в направлении к Раздольной.
— Ты веришь, что мы не пропустим их за Дон? — испытующе глядя в воспаленные глаза Севидова, спросил Кореновский.
Севидов, ожесточенно глотая дым, угрюмо молчал.
— Надо бы мне здесь остаться, — не дождавшись ответа, проговорил Кореновский, — обком не разрешил. Да и то верно, знают меня в городе как облупленного. А подлецов еще немало. По сорок первому году знаю, чудом тогда улизнул от гестаповцев.
— Да, ты прав, Евдоким, немало подлецов. Ведь подумать только, в каждом оккупированном городе вдруг находятся бургомистры, полицаи, в каждом селе — старосты. Сколько же недобитой сволочи осталось после гражданской…
— Что и говорить, пригрела Советская власть ползучих змей на своей груди. Но ничего, Андрей, придет время, каждый получит по заслугам. Подлецов, конечно, единицы, в семье, как говорят, не без урода, честных людей больше, они не смирятся с оккупантами. Остаются и в Ростове преданные люди. Незаметные, многие и без партийных билетов, но наши, советские. Нелегко им придется, знаю по собственному опыту. — Он протянул руку Севидову: — Ладно, Андрей, прощай! Давай, жми к своим переправам. Будем держаться сколько сможем.
Со второго этажа школы имени Розы Люксембург был хорошо виден Зеленый остров. Дон плавно обтекал его, чуть ниже соединялся с левым рукавом и дальше катил свои воды к Азовскому морю. По острову били немецкие батареи. Снаряды со свистом пролетали над школой. Кое-где загорались высокие тополя. Многие снаряды не долетали до острова, падали в воду, вздымая мутные фонтаны. Со стороны острова отвечали редкие орудия, ведя, казалось бы, бесприцельную стрельбу.
Майор Каргин то и дело поправлял сползающую со лба повязку. При этом злился и злость вымещал на телефонисте — маленьком рябом красноармейце Кайсенове.
Тот ожесточенно крутил ручку телефона.
— «Березу»! «Березу» давай! Давай «Березу»! — кричал Каргин.
— Нету, нету «Березу», — испуганно глядел на командира полка Кайсенов и ругался: — Ай, шайтан, «Берез»! «Берез»! Я — «Волна»!
«Береза» молчит, и это плохо. У Каргина все надежды на первый батальон. Но командир первого батальона молчит. Если лишь связь прервана, а батальон держится — не беда. Связь будет восстановлена. Но если немцы отбросили батальон к Дону…