Всего за годы сотрудничества с «Возрождением» Георгий Иванов напечатал в нем тринадцать стихотворений и тринадцать эссе — с № 1 по № 64 со «Стансами». Все публикации, кроме последней, сделаны в первые четыре года. Поэзия завершается циклом из шести стихотворений в № 9 (1950), а эссеистика — статьей «Памяти ушедших. Бунин» в № 30 (1953).
Как поэт Георгий Иванов перешел в нью-йоркский «Новый журнал», сменивший по своему доминирующему значению в эмигрантской периодике довоенные «Современные записки».
Любопытно: в «Возрождении» он не публиковал стихи как раз в те полтора года, когда в нем непосредственно работал. Главному редактору «Нового журнала» М. М. Карповичу он пишет в 1950 году, в самый момент своего участия в наполнении «тетрадей»:
«Мое «Возрождение» мне надоело до тошноты политической некультурностью в литературном смысле <…> поэзии я никогда не касаюсь, хотя могу писать более менее о чем хочу. И я думаю, излишне объяснять, почему стыдно как-то рассуждать о искусстве в соседстве с черт знает кем и с чем в прозе и в стихах, которые набирает, блюдя “завет Короленки” наш С. П. Мельгунов. Я ему не раз в лицо говорил это в выражениях гораздо более решительных. Как с гуся вода»[1].
Теми же словами Георгий Иванов объяснил ситуацию постфактум, в письме к Юрию Иваску от 29 ноября года:
«Вот я полтора года вел литературный отдел в мельгуновском “Возрождении” — но почти не касался стихов: противно было — в соседстве с позорной рифмованной макулатурой, составлявшей там 90 %»[2].
Конечно, Георгий Иванов несколько лукавит: соседствовать в журналах и газетах «с черт знает кем» он не брезговал с дней литературной юности. Правда стихи, это да, старался печатать лишь в изданиях «элитарных», особенно в эмиграции: с середины 1920-х и до конца 1940-х за пределы Парижа свою поэзию не допускал. Но и тут: его возвращение в литературу после войны ознаменовалось публикацией первых стихов в парижском… «Советском патриоте» — уж точно в соседстве «с черт знает кем», по крайней мере с его точки зрения. Нужно всё же учитывать: иной русской прессы, кроме настроенной просоветски, в годы вхождения коммунистов во французское правительство (1946–1948) во Франции практически не было.
Все дело в том, что кроме как к писанию стихов, ни к какой работе Георгий Иванов себя за всю жизнь не приучил. И не хотел приучать. Именно поэтому его разрыв с редакцией «Возрождения» был предопределен. И именно поэтому он не стеснялся в своих критических суждениях в журнале, сознательно или бессознательно провоцируя скандалы. В частности, его отзыв на роман Марка Алданова «Истоки» (№ 10, 1950) поверг в шок автора и вынудил объясняться с ним самого Мельгунова: