Стоило Лэнгдому обвести взглядом комнату, как он почувствовал непреодолимое желание немедленно объявить, что сегодня утром Сирена Кордес сделалась его законной женой. Чем скорее распространится известие о том, что старина Стефан — муж богатой дамы, тем быстрее поправится его репутация и возрастет его вес в обществе. Впрочем, несколько минут можно и подождать.
Гости между тем все прибывали и прибывали. Похоже, Стефан созвал весь Лондон для того, чтобы показать, как Риган будет разыгрывать из себя шута и недоумка. «Что ж, посмотрим, посмотрим», — не без злорадства подумала Сирена и вдруг увидела, как в комнату вошел Калеб. Парень на секунду замялся, возясь с галстуком и неловко поправляя жилетку. Первым желанием испанки было броситься ему навстречу, однако ноги не слушались. Они словно бы вросли в пол. Сирена беспомощно откинулась на спинку стула, надеясь, что юноша сам к ней подойдет.
Действительно, оглядев толпу, Калеб почти сразу же заметил мачеху, но тотчас отвернулся, моля Бога, чтобы та его не увидела. Парню не слишком хотелось разговаривать с Сиреной в этот день. Он имел все основания подозревать, что Сирена знает о завязывавшемся у него с Камиллой романе.
Заскрежетав зубами, Калеб схватил с подноса пробегавшего мимо слуги бокал с вином и в два глотка осушил его, потом потянулся за вторым.
Калеб ни к одной женщине не чувствовал столь сильного влечения, как к этой юной Камилле, которая через несколько минут должна была сделаться его новой (второй по счету) мачехой. Но в то же время он страшно стыдился того, что предал Ригана. И уж совсем подло было позволить отцу отправиться под венец в полном неведении относительно случившегося. Но так или иначе, Калеб ничего ему не сказал. И если он действительно был повинен в неверности Камиллы, то сколь бы ни казалась прочной его связь с Риганом, все могло теперь разрушиться окончательно и бесповоротно. Калеб ненавидел девушку за то, что она с ним сделала, но при этом буквально содрогался от нестерпимого желания, едва вспоминал о ее серебрившихся в лунном свете волосах, алебастрово-белой коже, восхитительном запахе…
Неожиданно чья-то рука легла на плечо Калеба. Он обернулся и увидел перед собой довольно симпатичного молодого человека, чье лицо, однако, было несколько обезображено глупой пьяной ухмылкой.
— Что, — сказал незнакомец, — пришел полюбоваться на этот нелепый фарс?
Калеб догадался, что его собеседник хватил лишнего, и спросил строго:
— Что значит «фарс»? И кто вы такой?
— Ох, прости, старина. Довольно невежливо было с моей стороны не представиться первым. Меня зовут Тайлер Синклер. А ты, как я понимаю, Калеб ван дер Рис? Точная копия отца, честное слово, — неуклюже попытался исправить свой промах Синклер, но без особого успеха.