Они проводили вместе по шесть часов в день. После полудня непременно катались верхом. Во время ужина Мельбурн, как правило, сидел за столом слева от нее вне зависимости от того, кто еще был у нее в гостях. Иногда Виктория интересовалась, не в тягость ли ему уделять ей столько времени. «Конечно, нет!» — отвечал он со слезами на глазах. «Как же быстро бежит время, когда ты счастлив!» — писала она, все еще не оправившись от удивления, что наконец остались в прошлом годы, проведенные в Кенсингтоне с его удушливой атмосферой, пустотой и скукой.
Она вставала в восемь утра и не имела ни одной свободной минуты: «Я получаю столько сообщений от своих министров, столько пишу им сама, под столькими бумагами должна поставить свою подпись, что постоянно завалена работой. Но эта работа доставляет мне огромную радость». Ей помогали два человека: Штокмар стал ее личным секретарем, а Лецен контролировала расходы и отвечала за королевскую переписку частного характера. Когда кто-нибудь из министров выходил от Виктории в одну дверь, в другую тут же входила Лецен. Эти немец и немка были беззаветно преданы ей, но ревновали ее друг к другу. Дядя Леопольд просил своего верного Штокмара еженедельно слать ему отчеты об английских делах, что вызывало возмущение Мельбурна: «Если у меня будет что сообщить королю Бельгии, я сам сделаю это».
Виктория продолжала брать уроки пения у Лабланша и организовала его первый концерт в Букингемском дворце спустя полтора месяца после своего переезда туда. По этому случаю при дворе был отменен траур по прежнему королю. Дирижировал оркестром маэстро Коста, и после Лабланша королева и ее гости слушали несравненную Тамбурини и Гризи — звезд оперной труппы театра «Ковент-Гарден». В январе Виктория с гордостью писала Феодоре: «У меня теперь есть собственный оркестр, который играет каждый вечер после ужина и играет превосходно. Он состоит исключительно из духовых инструментов». Театр она любила не меньше музыки. 26 января она была на постановке «Гамлета», главную роль в котором сыграл сын знаменитого Кина, и получила от его игры огромное удовольствие, хотя и призналась, что «столь непростого персонажа почти невозможно понять». 5 февраля в театре «Друри Лейн» она смотрела «Ричарда III» все с тем же Кином-младшим: «Я не могу описать, как замечательно он изображал этого жестокого Ричарда. Все остальные актеры играли отвратительно». По совету Мельбурна она посмотрела также «Короля Лира» и повергла в шок мать, взявшись за чтение своего первого романа — «Оливера Твиста». Когда она ехала на торжественный прием, устроенный лордом-мэром Лондона, мимо доходного дома, принадлежавшего банкиру Куттсу, Диккенс, стоявший у одного из его окон, поднял в ее честь бокал бордо.