Она никогда не поймет мужчин.
Мысли Симоны вернулись к Чичеро и его огромному влиянию на нее. Возможно, ревность Ариста была оправданной. Чичеро изменил ее, открыл ей глаза на то, чего она никогда раньше не видела. Он заставил ее увидеть свою жизнь изнутри, и вряд ли это принесет ей счастье. Это встало между ней и сестрой и вызвало подозрения у Ариста. Но она не могла снова стать такой, как прежде. Она изменилась навсегда.
Она услышала легкий стук в дверь, и вошла Ханна.
— Вы почти ничего не ели, — сказала служанка, убирая поднос.
Даже ее отношение к Ханне изменилось. Ханна всегда была рядом с ней, ее услуги воспринимались как само собой разумеющееся. Теперь Ханна стала для нее личностью, далекой и загадочной.
— Ханна, — сказала Симона, приподнимая голову от подушки. — Если бы вышел закон, освобождающий всех рабов, что бы ты сделала? Ты бы оставила меня?
Лицо Ханны окаменело.
— Ты можешь сказать мне правду, Ханна. Это просто «если»? Предположим, что ты свободна. Ты бы покинула Беллемонт?
Ханна явно испытывала неловкость.
— Это зависит от обстоятельств, мамзель, — настороженно сказала она.
— От каких?
Уклончивый ответ Ханны подтверждал догадки Симоны. Рабы прекрасно знали о спорах насчет освобождения, бушевавших между Севером и Югом.
— От того, куда пойдет мой муж.
— О! — Симона была сконфужена. Она доверяла Ханне свои секреты еще с тех пор, как ей было двенадцать лет. Ханна знала о ней все, а она не знала, кто был «мужем» Ханны. Именно это Чичеро так терпеливо пытался объяснить ей. — Ты… ты любишь его?
Голос Ханны смягчился:
— Да, мамзель.
— Тогда куда бы он пошел?
— Думаю туда, где найдет работу.
Симона села в постели.
— Но, Ханна, послушай меня! Если все рабы будут свободны, прекратится работа на плантациях, остановятся сахарные мельницы и хлопкоуборочные машины… вся экономика… — Она замолчала, подумав, понимает ли Ханна ее слова, и закончила: — Не будет работы! Как вы будете жить?
— Я думаю, надо подождать и посмотреть. — Ханна до этого настойчиво отводила взгляд. Теперь она прямо посмотрела на Симону: — А это будет, мамзель?
— Нет, конечно нет. — Как это может случиться, если рабовладельческий Юг так силен? Симона не могла представить себе такую крутую перемену. — Нет, на самом деле нет.
— Тогда почему вы спрашиваете меня?
Действительно, почему? У нее болела голова. Она искала какой-нибудь разумный ответ.
— Много лет назад появились законы, запрещавшие кораблям привозить сюда новых африканцев. В Англии отменили рабство. Никто и не думал, что это возможно. Просто я размышляю… если бы это случилось здесь, Ханна, неужели бы все ушли?