— Мадам Клео, я прячу молодую рабыню, которую жестоко использовал сын хозяина, и теперь, когда месье уехал, я… я не знаю, что делать.
— Пошлите ее ко мне.
Симона почувствовала огромное облегчение.
— Ночью?
— Нет, мои посетители остаются очень поздно. Пришлите ее ранним утром, перед рассветом. Это самый безопасный час. Как ее зовут?
— Долл.
— У вас есть доверенный слуга?
Симона колебалась. Только Ханна. Она закрыла глаза и сказала с угрызениями совести:
— Да, моя служанка.
— Пошлите ее с Долл. Вы больше не должны приходить сюда. Если в будущем у вас еще появятся беглецы, пришлите служанку ко мне. Я смогу договориться. Вы не должны знать имен. И никогда не упоминайте мое имя.
— Мне придется дать Ханне пропуск.
— Никаких имен, — предупредила Клео. — Никакого пропуска. Никогда ничего не подписывайте.
— Как я могу просить мою горничную рисковать без пропуска? — воскликнула Симона.
— Я думаю не только о вашей безопасности, но и о продолжении существования самой «подпольной дороги». Это опасно для вашей служанки, да. Но когда-нибудь она, возможно, сама захочет пойти на Север, и тогда вы поможете ей. Это будет ее вознаграждением. Обдумывайте тщательно каждый шаг. И никогда не забывайте об опасности.
Она вложила деньги месье Отиса в руку Симоны, и выражение ее лица смягчилось.
— Купите что-нибудь для малыша Орелии. Это объяснит, почему я вас задержала.
Симона кивнула, ее переполняли чувства, к глазам подступили слезы.
— Спасибо, мадам… за все.
— Мы спустимся по черной лестнице. Алекс ждет вас. Я восхищаюсь вашей смелостью, мадемуазель. Да поможет вам Бог.
Мадам Клео прошла вперед и сделала Симоне знак следовать за нею. Через несколько минут Симона сидела в закрытом экипаже с Алексом и Орелией. Когда они выезжали из казино на дорогу, Алекс подозрительно спросил:
— Ну, какие же у тебя секреты с мадам Клео?
Симона разжала кулак, и банкноты рассыпались по ее коленям. Она сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос:
— Меня инструктировали заказать что-нибудь прелестное для внука. Рубашку для крещения, например.
— Ох! — простонала Орелия и разрыдалась. Алекс наклонился успокоить ее ласковым поцелуем, и Симона отвернулась к темному окну.
Ее дорога определилась. Отныне она должна стереть все воспоминания об Аристе Бруно. «Это возможно, — уверяла она себя, — это необходимо». История Орелии укрепила ее решимость. Невыносимо было сознавать, что примесь индейской крови прелестной Орелии могла аннулировать ее брак с Алексом. Она подумала о Ханне и бедной маленькой рабыне, которую они должны перевести из старой детской.