— Понятно, — сказала я. — Они навесили на тебя еще одну проблему с покупкой. Но почему ты решила все это рассказать мне? Ты же раньше ничего такого никогда не рассказывала.
— Да. Извини. Просто ты всегда для меня загадка. Из сморщенного существа на моих глазах то ли быстро, то ли медленно росла девочка. У меня давно свои дети, причем, как видишь, сразу двое, но ты все равно осталась загадкой, — повторила Кларис, вновь наливая себе коньяку.
— Ради Бога, Кларис! Достаточно!
— Не кричи. Что подумают другие посетители?
— Пожалуйста, Кларис…
— Понимаешь, в детстве я долго не могла понять, почему из всех — по моим представлениям мама же родила нескольких деток, — сестра зажмурилась и выпила явно через силу, — выбрали именно тебя?
— Кларис…
— Ладно, — ласково разулыбалась она и погладила мою руку. — Шучу. Детские глупости. Просто понимаешь, все эти годы я испытывала вину перед Алексом. И вдруг мы встретились. — Она вздохнула. — Да пойми ты, все опять нахлынуло! Он такой… Я места себе не нахожу!
— Ты все это нарочно про детство плела, не решаясь откровенно поделиться со мной тем, что у тебя на сердце?
— Зря я это все рассказывала, ничего ты не поняла.
— А что я должна была понять?
— Да то, что я не переживу, если Алекс окажется с тобой в одной постели? Ты же всегда была маленькая сестренка, котенок… И вдруг ты и Алекс!
— Тебе было бы легче, если бы в одной постели со мной оказался Гастон?
— Что? Я люблю Гастона! Ты не шути на эту тему!
— Вот как? Я так поняла, что ты вышла за него по расчету. — Зачем я это говорю? Я же видела радугу из ее глаз. Но меня несло. — Ты же целовалась с Алексом! Ты чувствуешь свою вину перед ним. И Алекс тоже так считает!
— Откуда ты знаешь?
— Я с его слов поняла.
— Ну-ну. — Сестра хмыкнула и не очень уверенным жестом попыталась гордо поправить волосы. — Что он тебе сказал еще?
— Ничего особенного. Вы с ним встречались, все было хорошо, а ты взяла и вышла за богатенького сынка его хозяина.
— Он называет это «встречались»? Да он трахал меня на полу в конференц-зале!
— Тише, Лала! Все же слышно.
— Именно это слово, Беа! — В голосе сестры была все та же запальчивость, но звучал он гораздо тише. — И не изображай из себя девственницу. Можно подумать, он тебя не завалил, пока вы там на чердаке… Что вы делали на чердаке? Стихи читали?
— Представь себе, разговаривали. И стихи он читал тоже!
— И даже не целовались?
Я промолчала. Раз уж я не рассказала ей про то, что у нас чуть не произошло с Гастоном, — не рассказала сознательно, чтобы не произошло «цепной реакции», тем более теперь, когда я видела радугу, — зачем ей знать, что я целовалась с Алексом? Я и Гастону никогда не расскажу, что делали Алекс и Кларис на диване мадам Экри! Я не хочу никакой «цепной реакции»! Я люблю свою сестру! И вообще, мы обе говорим совсем не то и не о том, о чем могли бы говорить сестры в одиннадцать часов утра.