Дверь хирургического кабинета подпирал большой кусок коралла. Внутри я увидела очередь из нескольких человек. Регистраторша встретила меня довольно приветливо.
— Да, — сказала она. — Доктор Родригес — единственный врач, который сегодня работает. Он только что вернулся из отпуска.
Она произнесла это так, будто мне очень повезло попасть к доктору, еще свеженькому после Англии, да и к тому же в день карнавала. Она попросила меня заполнить форму. Я написала, что меня зовут Грейс Карр-Браун; по имени он не поймет, что это я. В тесном туалете я умылась, стряхнула с себя пудру и накрасила губы помадой. Потом я устроилась в кресле возле окна. Вентилятор на потолке был включен, и каждый раз, когда он доходил до определенной точки, раздавался короткий успокаивающий звук: тук-тук-тук, от которого меня начало клонить в сон. Уже почти наступил полдень, когда регистраторша сказала, что я могу войти.
— Он в первом кабинете, — пояснила она. — Можно не стучать.
Я вошла, и доктор Эммануэль Родригес, не говоря ни слова, тут же встал и, обойдя вокруг меня, плотно прикрыл дверь. Он заметно прибавил в весе; его загар полностью исчез.
Я сказала:
— Наверно, вы догадываетесь, зачем я пришла.
— Нет, Селия. Понятия не имею. — Он уселся напротив меня. Я видела, что он нервничает.
— Элен родит гораздо раньше, чем я. Так что у меня еще есть время, чтобы избавиться.
Он оглядел меня с головы до ног:
— Ты уверена?
— Абсолютно. — Почему-то мне даже не хотелось плакать. Слезы остались в прошлом. — Мне нужна ваша помощь. У меня нет денег, мне не на что жить. Вы должны мне помочь. — Мой голос звучал тихо и монотонно.
На мгновение он откинулся на спинку кресла. Потом потер лицо, как будто хотел проснуться.
Я увидела у него на столе недавнюю фотографию. Вся семья была снята на фоне какого-то замка. На Элен Родригес был широкий розовый жакет для беременных, волосы спрятаны под элегантную шляпку. Настоящая английская роза.
Он спросил:
— Откуда мне знать, что это мой?
Я не поняла, о чем он спрашивает.
— Как я могу быть уверен, что ребенок не от Вильяма? — И дальше: — Или еще от кого-нибудь, с кем ты могла быть за эти два месяца?
— Никого не было.
— И я должен поверить тебе на слово.
Я уставилась на него, он должен знать, что я не лгу!
— Селия, я оставил тебе деньги, когда уезжал. Используй их, чтобы избавиться от своих неприятностей.
— Может быть, я хочу их сохранить?
Доктор Эммануэль Родригес сделал глубокий вдох, потом выдох. В первый раз он взглянул на меня с некоторой теплотой и, возможно, сочувствием. Его глаза казались скорее зелеными, чем карими, зелеными, как бывает зеленым море.