Минут через десять он съезжал с шоссе на проселочную дорогу. Проехав но ней немного дальше, мы останавливались под огненным деревом[25]. Я была в восторге от его ярких пламенеющих цветов и длинных черных стручков, которые, если их потрясти, грохотали, как трещотки. Однажды я привезла такой стручок домой и отдала Джо. Он был очень доволен. «Где ты его взяла?» — спросил он. Я тут же что-то придумала. (К тому времени я уже очень хорошо научилась выдумывать.) Под этим деревом никогда никого не было. По основному шоссе изредка проезжали машины, но сюда никто не сворачивал, а даже если бы кто-то проехал мимо, наша машина была надежно спрятана в густой высокой траве. Можно было откинуть заднее сиденье и устроиться на нем, тогда, если доктор Эммануэль Родригес был сверху, он мог следить за дорогой через заднее стекло. Обычно мы оставались в машине, но потом, если мне нужно было привести себя в порядок, я углублялась в заросли, где было темное, скрытое от посторонних взглядов местечко под деревьями с переплетенными кронами, рядом с которыми протекал ручей. Однажды я заметила на другом берегу ручья, на камнях, чью-то разложенную для просушки одежду.
На обратном пути доктор Родригес обычно выглядел каким-то отстраненным, и я гадала, о чем он думает. Он смотрел на дорогу невидящим взглядом, и было понятно, что мысли его витают где-то далеко.
Однажды я поинтересовалась:
— А когда именно вы поняли, что хотите меня?
— Я знал, что буду с тобой, в первый же миг, когда увидел тебя в Лавентиле. Мужчине достаточно одного взгляда, чтобы понять — вот с этой женщиной я буду спать.
— Даже несмотря на то что я была больна?
— Да, — подтвердил он. — Даже несмотря на то что ты была больна.
В другой раз я спросила:
— А английские девушки красивые?
— Красивые, только они не понимают Тринидад. Когда в Англии начинаешь кому-нибудь рассказывать о Тринидаде, никто толком не знает, где это.
— Вам никогда не хотелось жить в Англии?
— Нет. Там слишком холодно, и сыро, и постоянно идет дождь. А зимой так холодно, что можно увидеть собственное дыхание.
— Тетя Сула говорит точно так же. — Потом я вдруг спросила: — А снег можно есть?
Он засмеялся.
— Думаю, что можно, но я никогда не пробовал.
Доктор всегда останавливал машину в начале улицы, я выходила и медленно шла пешком, как будто возвращалась из церкви. Правда, однажды мы увидели Джо, который шел по улице вместе со своим приятелем из соседнего дома и мистером Скоттом, его отцом. Доктор Эммануэль Родригес быстро проговорил: «Молчи, не говори ни слова», затем притормозил возле них и высунулся в окно.