Костя по водительской привычке притормозил на перекрестке, но так как светофоры давно не работали, а машины стали большой редкостью, то, покрутив головой туда-сюда, он поехал дальше на третьей скорости, чтобы не налететь на камни или не попасть в яму. Чем ближе к центру, тем сильнее разрушения. Зато народу было побольше: кто-то копался в развалинах, кто-то тащил бидоны то ли с водой, то ли с самогоном. На площади перед универсамом дрались из-за мешка гнилой картошки. Пока двое выясняли отношения, третий утащил злополучный мешок. Божко долго смеялся, схватившись за бока: «Ой мамочки!» На перекрестке продавали прошлогоднюю кормовую кукурузу – твердую, как шарики от подшипников. Очередь, состоявшая сплошь из старух, смиренно заворачивалась хвостом вокруг обгоревших ларьков. В больничном дворе травматологии шныряли темные личности.
– Грабят… – равнодушно констатировал Сашка.
– Остановимся?.. – живо предложил Игорь, высунувшись в окно и издав разбойничий свист.
– Нет, – сказал Костя, представив себе, на кого они могут нарваться; необученный Тулупов и он, не умеющий толком стрелять даже из пистолета, – плохое войско. А если Божко подстрелят, то задание пойдет насмарку. Пусть грабителями полиция занимается.
– Жа-а-аль… – процедил Игорь, в азарте поворачивая голову так, что едва не свернул себе шею.
Был он горяч, но отходчив, со своими завиральными мыслями и идеями, которые давали пищу его воображению: если на бумаге было написано, что в мире людей существует, например, такое явление, как чтение мыслей, то Игорь был уверен, что обладает способностями их читать. И без всякого смущения проделывал всякие забавные фокусы, которые ему изредка удавались.
На следующем углу дома им повезло: прямо из машины торговали сушками. Костя тормознул, сбегал, и вернулся с полным кульком.
– Пять тысяч отдал, – сказал он, бросая кулек на сиденье рядом с Божко.
Они понеслись дальше, жуя черствые сушки. У Кости создалось впечатление, что город бомбили без всякой системы, для устрашения или для того чтобы разорить конкурентов. Новая «оранжевая хунта» все еще мыслила клановыми мерками. Зачем-то перепахали сквер у Планетария, но в «Сити-центре» вылетели только окна. Зато разнесли вдребезги стадион «Донбасс-арена» – наверное, потому что в него было легко целиться. Центральная площадь города осталась цела, зато изрядно разбили парк вдоль реки, но на ДМЗ[15] не упало ни одной бомбы. Видно, кому-то завод приглянулся. Говорят, даже зачем-то взорвали плотину на Кальмиусе, и вода ушла, затопив южную часть города. В шахтоуправление Засядько попали три бомбы и еще три в окрест. Говорят, обрушился центральный ствол. Шахта принадлежала кому-то из регионалов.