— Хороший план, — согласился Ледянский. — И на первый взгляд вполне осуществимый.
— Да, за исключением некоторых весьма существенных деталей, — заметил Третьяков.
Он в основном молчал, и его уже успели выключить из зоны внимания. Сидит себе и сидит. Теперь же повернулись дружно, словно вспомнив. Ах, да. У нас же здесь еще и товарищ полковник есть...
— Например? — поинтересовался Ледянский.
— Например, вы совершенно упустили фактор поражающей силы оружия. Нам доподлинно известно, что в группе имеется, по меньшей мере, один «вал». Чем вооружены остальные террористы, мы не знаем, но если теми же «валами», то вертолеты не смогут подойти к башне ближе чем на триста метров — это максимальная дальность стрельбы с ночным прицелом, в противном случае их превратят в решето прежде, чем пилоты успеют нажать на гашетки. Рассмотрим второй фактор, а именно: точность попадания. Мы уже установили, что минимальное безопасное расстояние — три сотни метров. С такого удаления вести прицельный огонь невероятно сложно, тем более в темноте.
— Башня хорошо освещается, — возразил Четвертаков.
— Да, верно, — согласился Третьяков. — Но подсветка включается изнутри. Не думаю, что террористы настолько глупы, чтобы включить прожектора специально для нас.
— Однако есть еще и внешние осветительные планшеты, — Четвертаков отодвинул шторку и указал на плоские бетонные «планшеты». — В каждом из них более полусотни мощных прожекторов. Этого вполне достаточно.
— Я о них помню. Но рубильники находятся внизу, в самих «планшетах». Подойти к ним — все равно что провести еще один штурм. Итак, темнота. С одной стороны это плюс — террористы не смогут увидеть штурмовые группы «Альфа» и «Бета», с другой же... Конференц-зал находится как раз над смотровой площадкой. В случае непрерывного плотного огня неизбежен определенный разброс. К тому же необходимо учесть сильный боковой ветер. Вертолеты будет раскачивать, словно лодки в шторм. Боюсь, как бы не вышло, что мы убьем заложников собственными руками. Точнее, руками пилотов. Третье: на какую высоту поднимется дым до полного рассеивания при достаточно сильном порывистом ветре? На тридцать метров? На сорок? Допустим, в лучшем случае, на сорок. Окна же третьего этажа находятся на уровне шестидесяти трех метров. Если будет хоть немного света — даже от уличных фонарей, — террористы увидят атакующие группы и прикроют огнем товарищей, находящихся на первом этаже. Плюс к тому они могут воспользоваться прожекторами подсветки, развернув их в противоположную сторону и осветив прилегающую к башне территорию. Тем самым террористы ослепят атакующих и лишат возможности вести прицельный огонь. При таком раскладе, прежде чем группы «Альфа» и «Бета» достигнут башни, они потеряют как минимум две трети личного состава. Прошу учесть еще вот что: дым, каким бы густым он ни был, непроницаем только для взглядов, но никак не для пуль. «Слепой» огонь способен нанести урон не меньший, чем огонь прицельный. Итого, три важных минуса. И это только на первый взгляд. Думаю, можно копнуть глубже и отыскать еще ряд просчетов. Впрочем, — повернулся он к Ледянскому, — если вас устраивает извечное русское «авось», то...