Его заинтересовало, что же это нашло на СЭПО, если им взбрело в голову самим связываться с простой полицией. Обычно из них почти невозможно выдавить ни звука.
Ваденшё резким движением распахнул дверь в помещение «Секции», которое Фредрик Клинтон использовал для отдыха. Клинтон осторожно приподнялся.
— Что, черт побери, происходит? — закричал Ваденшё. — Гульберг убил Залаченко, а потом выстрелил себе в голову.
— Я знаю, — сказал Клинтон.
— Знаете? — воскликнул Ваденшё.
Он так сильно раскраснелся, что его, казалось, вот-вот хватит удар.
— Он же, черт подери, стрелял в себя. Пытался совершить самоубийство. Он что, свихнулся?
— Значит, он жив?
— Пока да, но у него сильнейшие повреждения мозга.
Клинтон вздохнул.
— Как жаль, — произнес он с горечью в голосе.
— Жаль?! — воскликнул Ваденшё. — Гульберг сошел с ума. Разве вы не понимаете…
Клинтон не дал ему договорить.
— У Гульберга рак желудка, толстой кишки и мочевого пузыря. Он уже несколько месяцев умирает, и ему в лучшем случае оставалось месяца два.
— Рак?
— Последние полгода он носил с собой оружие и собирался застрелиться, если боль станет невыносимой, но не желал валяться на больничной койке в полной беспомощности. Теперь ему выпал случай внести последний вклад в дело «Секции». Он ушел красиво.
Ваденшё почти лишился дара речи.
— Вы знали, что он собирается убить Залаченко?
— Разумеется. В его задачу входило навсегда лишить Залаченко возможности заговорить. А как тебе известно, угрожать ему или вести с ним переговоры бессмысленно.
— Но разве вы не понимаете, какой из этого может получиться скандал? Вы что, такой же чокнутый, как Гульберг?
Клинтон с большим трудом поднялся, посмотрел Ваденшё прямо в глаза и протянул ему пачку копий факсов.
— Это было оперативное решение. Я скорблю по своему другу, но, по всей видимости, очень скоро последую за ним. А насчет скандала… Некий бывший юрист-налоговик разослал откровенно безумные письма в газеты и министерство юстиции. Вот тебе образец. Гульберг обвиняет Залаченко во всех грехах, от убийства Пальме до попыток отравить население Швеции хлором. Письма явно написаны сумасшедшим, почерк местами неразборчив, с большими буквами, подчеркиванием и восклицательными знаками. Мне нравится его идея писать на полях.
Ваденшё читал письма с возрастающим удивлением, схватившись рукой за лоб. Клинтон наблюдал за ним.
— Что бы ни случилось, смерть Залаченко никак не будет связана с «Секцией». В него стрелял сбитый с толку слабоумный пенсионер.
Он помолчал и добавил:
— Главное, с этого момента тебе придется занять место в общем строю. Don't rock the boat.