Голубовского?!!
Зрительные нервы, доставившие в мой мозг сие отвратительное зрелище, стояли навытяжку, преданно хлопая глазами. Моими, между прочим, глазами. А поскольку мыслительный процесс пребывал в ступоре от доставленной ему картинки, то, соответственно, и выражение лица пребывало там же. В ментальном запоре.
Вдоволь налюбовавшись на всю эту красоту, Андрюша засиял еще нестерпимее. Точнее, чем Шукшин, о таком сиянии не скажешь: «А че это ты, милай, как голый зад при луне, светисси?» Но мои голосовые связки смогли выдать на-гора лишь несвязный бульк.
– Похоже, госпожа Лощинина, вы родились в год Кота! Или, точнее, Кошки, – продолжая сиять, голый зад, то есть – Голубовский, приобнял меня за плечи и нежно увлек к стоявшей поблизости машине. – Вы никак не хотите умирать! Сколько у вас еще жизней в запасе?
Видимо, обильное разлитие тормозной жидкости по моей кровеносной системе все еще продолжалось, поскольку я даже не пыталась лягнуть хорошенько своего провожатого. Покорной ослицей, грустно постукивая копытцами, я доплелась до автомобиля, причем того самого, который вчера утром вез меня навстречу смерти. Похоже, этому механизму на роду написано стать моим катафалком.
За рулем, равнодушно глядя на тупую ослицу, восседал Хельмут. Ну кто же еще?
– Вот, Хельмут, тебе компания, чтобы не скучал тут без меня. Веди себя с дамой прилично, не оскорбляй ее действием. Потерпи, пока приедем в замок, хорошо?
Молчаливый кивок. Меня вбросили на заднее сиденье, где еще сохранились следы моего вчерашнего присутствия. Видно, поэтому фон Клотц и выделил Андрейке снова эту тачку – все равно она уже изгажена кровью, не жалко.
Изобразив собой бесформенную кучу тряпья, я затаилась у окна. Но Голубовский на мою покорность не повелся. Криво заклеенный пластырем, его распухший подбородок весьма ощутимо, надеюсь, напоминал этой твари, что я обычно сражаюсь до конца.
– Хельмут, у тебя есть чем зафиксировать нашу гостью?
Судя по всему, прихвостень фон Клотца дал обет молчания, поскольку, не издав в ответ ни звука, он наклонился, достал из бардачка наручники и бросил их на заднее сиденье.
– Отлично! – Голубовский, бесцеремонно покопавшись в куче тряпья, извлек на поверхность мою верхнюю правую конечность и ловко пристегнул ее к дверце автомобиля. – Ну вот и славненько. Не скучай без меня, я скоро. Обработаю у славного пана Новотны твои покусы, а заодно порасспрошу его о тебе поподробнее. Нет, ну это же надо! – Он восторженно ткнул меня кулаком в плечо. Так, еще один синяк мне обеспечен. – Фридрих договаривается со своим врачом, мне на утро назначен прием, я прихожу вовремя – а врач занят, у него срочная операция! Решил полюбопытствовать – что же там такое срочное? Заглядываю в операционную – и глазам своим не верю! Заглядываю еще раз – точно! Мадам Лощинина, собственной персоной! Которая, по нашим с Фридрихом подсчетам, должна валяться в катакомбах кучей чисто обглоданных костей. Так вот нет! На ее костях по-прежнему много всего, на мой вкус – даже слишком много. Слушай, как тебе это удалось?