— Ты права, — говорю я.
Сэм поворачивается правой щекой на подголовник, чтобы видеть нас обоих.
— А куда это вы ходили, для начала?
— Мне не спалось. Шестой тоже, — отвечаю я. Формально так и есть. Но это не избавляет меня от чувства вины. Я знаю, что мне предназначена Сара. Но в то же время я не могу отрешиться от своих новых чувств.
Шестая вздыхает.
— Ты ведь знаешь, что это значит, да?
— Что?
— Видимо, они открыли мой Ларец.
— Ты не можешь знать наверняка.
— Нет. Но после того как я взяла тот камень из твоего Ларца и он начал пульсировать и причинять мне боль, я не смогла стряхнуть с себя неприятное ощущение. И только сейчас мне пришло в голову, что, возможно, это как-то связано с моим Ларцом.
— Твой Ларец уже три года как у них, — говорю я. — Так ты думаешь, что они могут открывать наши Ларцы без нас, не убив нас?
Она пожимает плечами:
— Не знаю. Может быть. Но у меня такое чувство, что они вскрыли мой, и, когда я прикоснулась к камню, это каким-то образом навело скаутов на наш дом.
— Почему послали так мало? — спрашивает Сэм между зевками. — Почему было не дождаться подкрепления, а уже потом нападать?
— Может, они испугались и запаниковали? — делает предположение Шестая.
— Может, кто-то из них решил стать героем? — добавляю я.
Шестая опускает стекло со своей стороны и прислушивается. Удовлетворившись, она говорит:
— Так или иначе, в следующий раз их будет больше. И пайкены, и краулы, и все, что они только смогут на нас натравить.
— Наверное, ты права, — шепчет Сэм. Он почти засыпает. — Одно вам скажу. Быть в бегах — очень утомительное дело.
— Попробуй позаниматься этим одиннадцать лет, — говорю я.
— Думаю, я немножко соскучился по дому, — бормочет он.
Я наклоняюсь вперед и вижу, что он держит на коленях старые отцовские очки — те самые, с толстыми стеклами, которые он носил в Парадайзе.
— Еще не поздно вернуться, Сэм. Ты ведь знаешь?
Он хмурится.
— Я остаюсь. — На этот раз в его голосе гораздо меньше убежденности, чем когда он впервые это сказал в мотеле в Северной Каролине. — Пока не найду папу. Или, по крайней мере, пока не узнаю, что с ним случилось.
«Его папу?» — Шестая беззвучно шепчет мне в удивлении.
«Потом», — так же беззвучно шепчу я в ответ.
— Разумно, — говорю я. — Со временем мы это выясним. — Я поворачиваюсь к Шестой: — Так куда мы двинемся утром?
— Теперь, когда мы подозреваем, что они открыли мой Ларец, думаю, мы пойдем туда, куда нас понесет ветер. Он меня до сих пор не подводил. — Она вроде как острит, а потом смотрит на меня. — Ты не знал, что, если бы не ветер, подувший в Пенсильвании в ночь перед нападением в Парадайзе, и не моя потребность в кофеине, то я бы не поспела к вам вовремя?