– Окрикни их, Браун, – сказал Хорнблауэр.
– Эй, – заорал Браун. – Эй, в доме!
Уже две собаки разразились оглушительным лаем.
– Эй! – снова заорал Браун, и они двинулись дальше. Загорелось еще окно. Похоже, они были в саду – Хорнблауэр чувствовал, как ломаются под ногами стебли, розовый куст зацепил его за штанину, она порвалась. Собаки яростно лаяли. Вдруг из темного нижнего окошка раздался голос.
– Кто там? – спросил он по-французски.
Хорнблауэр напряг усталые мозги в поисках ответа.
– Трое, – сказал он. – Раненые.
Ничего лучшего он не придумал.
– Подойдите, – сказал голос.
Они прошли вперед, скользя на невидимом уклоне, и остановились в квадрате света из большого окна на первом этаже, двое оборванцев и Буш в ночной рубашке у них на руках.
– Кто вы?
– Военнопленные, – сказал Хорнблауэр.
– Пожалуйста, подождите, – вежливо сказал голос.
Они дрожали на снегу, пока рядом с освещенным окном не открылась дверь. В прямоугольнике света стоял человек.
– Входите, господа, – сказал вежливый голос.
Дверь открывалась в мощеный каменными плитами холл. На пороге стоял высокий сухопарый господин в синем сюртуке с ослепительно-белым галстуком, а рядом – молодая женщина в декольтированном платье. Еще троих – кажется, дворецкого и двух служанок – Хорнблауэр приметил краем глаза, когда, шатаясь под своей ношей, вступил в дом. На боковом столике поблескивали слоновой костью рукояти двух пистолетов – видимо, хозяин отложил их, сочтя ночных посетителей безобидными. Хорнблауэр и Браун стояли, ободранные, всклокоченные, запорошенные снегом, с одежды их капала на пол вода, у Буша из-под фланелевой ночной рубашки торчал один серый шерстяной носок. На Хорнблауэра накатила обычная его слабость, и он еле-еле сдержал нервный смешок, гадая, как эти люди объясняют явление раздетого инвалида из кромешной ночи.
По крайней мере, хозяину хватило выдержки скрыть изумление.
– Входите, входите, – сказал он, взялся рукой за дверь, потом передумал. – В гостиной недостаточно тепло. Феликс проводи господ на кухню. Надеюсь, вы извините, что я приму вас там? Сюда, господа. Стулья, Феликс, и попроси служанок выйти.
Кухня была низкая, с каменным, как и холл, полом. Ее наполняло райское тепло – в очаге поблескивал догорающий огонь, весело вспыхивая на кухонной утвари по разным углам. Женщина, ничего не говоря, подбросила дров и принялась раздувать огонь мехами. Ее шелковое платье мерцало, зачесанные наверх золотистые волосы отливали медью.
– Мари, дорогая, может быть, этим займется Феликс? Ладно, очень хорошо, как тебе угодно, – сказал хозяин. – Прошу садиться, господа. Вина, Феликс.