В другое время Алекса позабавило бы это слово, но сейчас он не обратил на него никакого внимания.
По идее, на кухне тоже должен быть аппарат.
Кухня была крошечной и не слишком светлой. Видимо, Анатоль не стал ее перестраивать. В ней оказалось слишком много мебели, которая не знала, как разместиться, чтоб было удобно, и при входе на полу почему-то лежала мокрая тряпка – видимо, домработница постелила, чтобы «не тащили с улицы песок».
Телефон здесь действительно имелся и, как и все остальные, выключенный из розетки.
Алекс взял шнур, поболтал им из стороны в сторону без всякого смысла и сделал первое, что пришло в голову, – открыл и закрыл кран.
– Мне хотелось вымыть руки, – сказал он Аннет, вернувшись в прохладный и просторный зал, и она мило ему улыбнулась.
Приготовленное ею питье было ликерно-сладким, а он терпеть не мог приторный алкоголь, но тем не менее глотнул и сделал лицо тоже по возможности сладким.
...Итак, телефоны не работают. Нигде. Почему? Чтобы никто не потревожил влюбленных в их уютном гнездышке или зачем-то еще?..
И кто их выключал? И когда? Сам Анатоль два или три дня назад? Или прекрасная Аннет сегодня лазила по всем углам, старательно выдергивая из розеток шнуры?..
– Значит, Рио! – громким голосом с ликерным послевкусием провозгласил Алекс. – А Париж вы любите?
– Честно? – Аннет засмеялась.
– Хотелось бы.
– Он мне надоел.
– Вот как.
Она пожала плечами, как будто извиняясь:
– Я знаю, вы живете в Париже, да? Вам не надоедает? Та-а-акие толпы, и та-а-ак много русских! А я от них устаю, да и проходу мне не дают.
– Поклонники? – не удержался Алекс.
– Ну да. – Она не заметила никакой иронии. – Все говорят – там магазины! А вот я не люблю парижские магазины. В Нью-Йорке гора-а-аздо, гора-аздо интереснее магазины! И вообще как-то веселее. У моей подруги пентхаус на Манхэттене, и там такие виды! Конечно, не как в Рио, но все же! Вы согласны?
– Согласен. Виды.
– Ну вот!.. Я люблю там валяться на диванах, смотреть на Гудзон и пить шампанское!
Где-то зазвонил телефон, и Аннет зачем-то сообщила:
– Это мой!
Было совершенно очевидно, что это ее телефон, во-первых, потому что все остальные выключены, а во-вторых, потому что он разразился песней «What The Fuck», которая в точности соответствовала Аннет, пентхаусам, гамакам и Рио-де-Жанейро.
...Интересно, сколько ей лет? Она ведь не так чтобы оглушительно молода! Должно быть, под сорок, никак не меньше.
А если Анатоль Кулагин – это просто «последний шанс»? Бывает «последний шанс» у подобного рода женщин или не бывает?
Алекс вдруг понял, что о жизни на обратной стороне Луны он не знает ничего. То есть вообще ничего, и даже с трудом ее себе представляет.