Нет, нет, не букет, какой там букет!..
Сверху на Дэновых кроссовках лежал веник пошлых, глупых, нежных, как будто только что срезанных роз.
Митрофановская гордость икнула. Митрофановский страх куда-то забился в ужасе.
– Здравствуй, жопа, Новый год, – пробормотал Столетов.
– Дэн, здорово! Чего это тебя принесло?! Знакомься, это теперь моя собака. Замучила она меня! То есть он. Катька, это тебе.
Береговой нагнулся, огромными длинными, как у орангутанга, ручищами сгреб с пола веник – кроссовок прицепился, потянулся следом, и Володя его отшвырнул – и приложил к Митрофановой. Она обняла веник обеими руками и покачнулась.
Розы были очень тяжелые.
Впрочем, может, она покачнулась от любви.
– Я же собирался за тобой ухаживать, – сказал Береговой очень серьезно. – Билетов в кино пока нет, но я куплю.
Дэн подхватил цинковое ведро и пошел с ним в ванную. Зашумела вода.
– Володя, – из-за роз спросила Митрофанова, – где ты был?!
Он махнул рукой.
– Мы к метро ездили.
– За цветами?!
– И за едой. Ты же наверняка не любишь замороженную лазанью! Я хлеба купил, сыра, вина. Клубники. И еще вот! – Он с трудом вытащил из переднего кармана джинсов какой-то скомканный меховой кулек и старательно расправил.
Из кулька получилась игрушечная собачка на металлическом кольце. Он надел собачкино кольцо Кате на палец. Больше некуда оказалось пристроить, руки-то у нее заняты розами.
И только тут застеснялся. Весь покраснел и взмок.
– Это... очень глупо, да?
Катя кивнула. Собачка болталась у нее на пальце, розы кололись и пахли очень нежно, и спина под жакетом взмокла.
Появился Дэн Столетов с ведром, поставил его на пол и опять куда-то ушел.
Береговой взял у Катерины розы и сунул в ведро. Они не лезли, их было слишком много, и он старательно засовывал их в воду. Катя смотрела на него, как будто видела в первый раз – длинные руки, цепочка позвонков, выступившая под майкой, когда он нагнулся, волосы, которые то и дело лезли в глаза.
Она подошла, взяла его за щеки и заставила распрямиться. Игрушечная собачка болталась у нее на пальце.
– Володя.
– Ты не уезжай.
Она притянула его к себе и губами потрогала шею и щеку. Он не шевелился, только бурно дышал.
– Я так тебя ждала, – сказала она, и это была чистая правда. – И ты приехал.
– Я приехал.
– Я ждала тебя и твою собаку.
Он улыбнулся. У него была удивительная улыбка.
– Весь колхоз.
– Ну да.
Он поцеловал Катю, ибо выносить ее легкие прикосновении у него не было никаких сил. Он поцеловал ее, пробормотал:
– Черт!..
Подхватил и прижал ее к себе изо всех сил, вместе с деловым костюмом, мятой блузкой и игрушечной собачкой. Он так хотел ее, что везде стало тяжело и больно, и ему очень мешали тряпки, ведь он знал, что находится там, под ними, и хотел этого всего сразу и немедленно.