— Ты шутишь! — говорит Алекс. — Что такого ты сделала? Если, конечно, ты не против, что я спрашиваю, — добавляет она поспешно.
Я рассказываю. У ф!
— И как ты себя чувствуешь? Ты в порядке?
В уме провожу беглый осмотр и прихожу к заключению, что мое душевное состояние без существенных повреждений.
— Все нормально. Правда.
Алекс недоверчиво качает головой.
— Мне не хочется делать поспешных выводов, — говорит она, — но по тебе не похоже, что все нормально. По-моему, тебе надо отдохнуть.
Моя улыбка такая вялая, что Алекс тут же добавляет:
— Я все-таки сделала поспешный вывод. Прости.
Сидя в такси, еще раз прокручиваю в голове наш диалог с Алекс. Меня очень беспокоит, что я, похоже, так и не смогла до конца разубедить ее. Она из разряда тех женщин, к которым меня непреодолимо тянет. «Баба с яйцами», как сказал бы Тони: наивысшая похвала, которой он способен удостоить девушку. Алекс очень напоминает мне Бабс: та же твердая оболочка, но мягкая сердцевина. Внимательная, но, в отличие от некоторых, не пушистая овечка, жалобно блеющая о благополучии всех и каждого в трогательной надежде, что хотя бы один из них вдруг повернется и воскликнет: «А кто же позаботится о тебе?»
Хмурю брови. Бабс так и не позвонила: узнать, как все прошло с Робби и с отцом. Мне необходимо увидеть ее, мне необходимо поговорить с ней по душам. Больше не с кем. Никто не сможет возместить потерю лучшей подруги.
Добравшись домой, звоню Тони.
— Он на совещании, — отвечает секретарша.
Звоню маме и сообщаю, что я — безработная.
— Боже мой! Что же ты теперь будешь делать? — спрашивает она. Голос ее дрожит.
Что я теперь буду делать? Что же я теперь буду делать? В самом деле, что мне теперь делать? Пронзительная мамина паника насквозь буравит мой череп. Все это время я отгоняла от себя правду, но теперь правда набросилась на меня, будто полчище клещей: кишащее, извивающееся, вгрызающееся в плоть. С шумом опускаюсь на пол прямо в прихожей, ловя воздух открытым ртом, пытаясь ухватиться за бледно-голубую стенку. О, Бабс, пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, ты так нужна мне.
Бабс буквально врывается в дверь. Ее лоб напоминает какую-то причудливую карту беспокойства.
— Господи, Натали, как ты меня напугала! С тобой все в порядке? Ты только посмотри на себя!
Она прижимает меня к себе. Мне становится тепло и уютно, и я уплываю куда-то далеко-далеко, чувствуя себя под надежной защитой, словно компьютер под паролем. Закрываю глаза, и комната начинает качаться вверх-вниз. Я тону в буквальном смысле слова, — дальше опускаться просто некуда; чувствую себя такой бедной и несчастной; а тут еще откуда-то этот резкий, всхлипывающий звук, будто из сливной трубы, засасывающей в себя остатки воды. Не сразу, но до меня доходит, что источник звука — я сама.