«Уходи, а?» — вот что нужно бы ответить, но здравый смысл полностью замыкает. С тем же успехом можно нажать кнопку «разморозка» и ползти прямиком в микроволновку. Такой уж эффект производит на меня Крис.
— Я тут тебе кое-что принес, — бормочет он, протягивая белый пластиковый пакет. — Просто в пятницу я был занят.
Подарок. Он купил мне подарок! Самый лучший на свете подарок! Открываю пакет. Компакт-диск.
– «Оффспринг», — говорю я. — Класс!
Притворно улыбаюсь, не смея признаться, что никогда о них не слышала:
— Спасибо.
Крис улыбается в ответ.
— Они янки. Кстати, офигенная группа! «Монстры» у них много чего, э-э, взяли.
Быстрой и легкой походкой Крис проходит в гостиную. Я наблюдаю, как он направляется прямо к CD-плейеру в своих замысловатых кроссовках и широких джинсах. Почему, интересно, меня всегда подкупает, когда у мужчины нет задницы?
— Может, ты не знаешь, — говорю я нервно, — но мой жилец заезжает с минуты на минуту.
Беру себя в руки, внутренне готовясь к неприятностям, но Крис лишь кивает головой:
— Я знаю, принцесса, ты говорила.
Он широко улыбается. Скалю зубы в ответ, но все равно чувствую себя туристкой, улыбающейся торговцу «таймшэрами». Значит, одной меня недостаточно? Чего же еще ему нужно?
— И чем же ты был занят все это время? — спрашиваю я.
Крис снова лыбится в ответ. Первый раз вижу, чтобы он так много улыбался. Если сейчас не последует неизбежная буря, то его имидж подгорит, как тост.
— Да так, всякой ерундой, — отвечает он и, приподнимая мои волосы, лижет меня в шею.
— Ох! — говорю я, вдыхая его дымный запах и изо всех сил стараясь не потерять контроль над собой. Внезапно он поднимает меня над полом, забрасывает к себе на плечо и тащит свою добычу, — хватающую ртом воздух и трепыхающуюся, словно рыба на крючке, — в спальню.
— Крис, — слабым голосом ною я. — Я не могу. Бабс с Энди будут здесь с минуты на…
Вместо ответа — страстный поцелуй. Я смотрю, как его тонкие белые руки пробегают по моему топику и забираются под него, оставляя холодные узоры на еще более холодной коже. Я лежу, полностью пассивная. Он целует меня снова: его глаза широко открыты, зрачки — огромные, умоляющие. И я сдаюсь. Дело даже не в снятии физического напряжения. Это как наваждение, возвышающее меня над самой собой. Я обожаю это чувство, но не доверяю ему. Я жажду, чтобы меня желали. Это дает мне необходимую поддержку (пусть даже всего лишь на десять минут). А что до желания, то, хотя само по себе это даже забавно, но оно тревожит и настораживает меня. И, когда Энди звонит в дверь, я мучительно балансирую на грани жизни и смерти.