Мысли уносятся в прошлое, сквозь шестнадцать лет нашей бесценной дружбы, и боль обжигает так сильно, словно Бабс уже нет в живых. Мне хочется выбить дверь в комнату Энди и разбудить его, как следует тряханув. Интересно, будет ли это так уж тяжело — отказаться от человека, который, вообще-то говоря, вовсе и не мой? Ой! А что до его сестры, то мне кажется, этого просто не может быть, но я ее потеряла, навсегда потеряла. Бабс — самый добрый, самый смелый, самый щедрый человек из всех, кого я знаю. Она всегда была рядом со мной. И никто не сможет ее заменить. Что же касается меня, то я — прямая противоположность Бабс. Я — эгоистка. Просто поразительно! Быть такой податливой — и одновременно такой ужасно, ужасно эгоистичной. Сидя на кухне, я безутешно ворошу пепел.
Она всегда боролась за меня, и я позволяла ей это. Бабс — борец, во всех смыслах этого слова. Я помню, как Мэтт впервые увидел ее. Он сказал тогда: «Я восхищаюсь тобой, Барб, но мне кажется, ты чокнутая. Когда я вижу пожар, то несусь вон из здания со всех ног. А ты, наоборот, рвешься в самое пекло!» Моя бывшая подруга — настоящий герой. Она и в самом деле герой. Причем спасение жизней — далеко не самый главный из ее подвигов. Два года, целых два года — ровно столько понадобилось ей, чтобы ее приняли в пожарные. И затем — приветственное слово командира: «Попробуй только с кем-нибудь переспать — вылетишь в два счета». Издевательства. Три года ребята из ее смены отказывались принять ее как «своего».
Целых три года — и ни одной жалобы с ее стороны. «Они даже не осознают это как издевательство, — терпеливо объясняла она своему отцу, который хотел поехать и разобраться с ними. — Они думают, что так и надо». С того самого дня, когда она в первый раз доложилась своему командиру: «Здравствуйте, я ваш новый рекрут», — а он рявкнул в ответ: «Хрен тебе! Никакой ты не мой, мать твою, новый рекрут!», — ни одного писка. Как говорится, она приняла все как настоящий мужчина. Правда, ей так и не дали никакого прозвища, поскольку никто с ней не разговаривал. Все сидели за общим столом и ужинали, совершенно игнорируя ее, а она глядела в стол и молчала. Они играли во дворе в лапту — она молча штудировала учебники. После чего ее вызывали в кабинет начальника, и тот орал на нее: «Ты даже не пытаешься стать членом команды!»
А потом был тот пылающий ад. Бабс и еще один парень по имени Дин бились с пламенем на третьем этаже. И вот Дин делает шаг, пол уходит у него из-под ног, и он проваливается по пояс. Бабс выдергивает его обратно. «Это было как раз то место, откуда начался пожар, но тогда мы этого, конечно, не знали», — рассказывала она потом, явно преуменьшая свои заслуги. Дин, кстати, тоже не больно-то расстарался в благодарностях. Да и подколки не прекратились. «Барбара тебе все постирает, — говорили парни очередному новичку. — Возьмет домой и все постирает». Этот дурачок, ничего не подозревая, шел к ней со своим грязным обмундированием, и она, естественно, посылала его куда подальше. Она сносила насмешки до тех пор, пока самые упертые из обидчиков не перевелись в другое место или не ушли в отставку, а остальные не признали в ней пожарного на все сто. И что, вы думаете, Бабс сделала сразу после этого? Пригласила меня к себе в депо.