Алекс прищуривает глаза.
— Ну, не совсем уж глупый, — отвечает она поддразнивающе. — Само собой, Алекс — это сокращенное от Александры, но я начала звать себя Алекс только после развода. Знаешь, мол, начну жизнь с нуля и все такое. Кстати, я вернулась и к своей девичей фамилии. По мужу-то я была, — она хихикает, — Кланч.
Я жду. Из вежливости надо бы хихикнуть в ответ, но что-то мой запас хихонек вдруг резко иссяк.
— Конечно, — добавляет она, — можно было бы назваться Сэнди или Сандрой, но это уж слишком в стиле Оливии Ньютон-Джон.
Она делает паузу, чтобы отхлебнуть остывшего ромашкового чаю.
— Ну, Алекс… — Я знаю ответ, но все равно должна его услышать. — И как же ты звалась до развода?
— Саша, — отвечает она. — Это мое любимое сокращение от Александры.
— Саша, — эхом отзываюсь я.
Хотя общий уровень моих знаний всегда был ужасающе низок (лично я объясняю это тем, что мне не разрешали иметь в комнате телевизор), я никогда не считала себя тупицей. Да, я могла сказать о себе: «Какая же я дура! Забыла выключить фары у машины!» — но на самом деле все женщины говорят, что они дуры, вовсе этого не подразумевая. Но сейчас именно это я и подразумеваю. Ну что за идиотка! Кретинка законченная! У меня мозгов не больше, чем у жареной курицы. По своей глупости я нахожусь на уровне игрока «Кто хочет стать миллионером», с треском вылетевшего на первых же 100 фунтах.
Из-за своей глупости я впадаю в депрессию, что опровергает еще одно мое давнее убеждение: депрессиям подвержены лишь интеллектуалы, поскольку все остальные слишком глупы, чтобы понять, насколько они глупы, и переживать из-за этого. Есть ли хоть что-нибудь, что может послужить мне оправданием? Да, в мою пользу говорит то, что мы не были знакомы с Алекс в тот период, когда она встречалась с Энди. Здесь налицо сочетание сразу нескольких факторов. Во-первых, я старалась не иметь с ним никаких дел, особенно после поцелуя. А во-вторых, в первый год своих отношений с Алекс Энди работал в Олдершоте, после чего сразу перебрался в Сити. А вот теперь факт не в мою пользу: даже если Хелен Келлер[73] крепко-накрепко завязать глаза, она и то увидела бы, что тут к чему.
Собравшись с силами, я благодарю Алекс за то, что познакомила меня с Робином, и обещаю не теряться. Затем еду домой, бормоча вслух: «И что теперь? Черт, откуда мне знать, что теперь?! Идиотка безмозглая!» Просто каким-то чудом, не замечая ни дорожных знаков, ни других водителей, я добираюсь до Примроуз-Хилл живая. Брожу туда-сюда перед собственным домом до тех пор, пока из соседнего окна не высовывается какая-то женщина и не спрашивает: «Я могу вам чем-нибудь помочь?».