— А знаешь, — бубнит Энди, — по-моему, когда человек считает что-то смешным, он не станет говорить: «очень смешно». Человек либо засмеется, либо улыбнется, либо… он не считает это смешным.
— Что ты хочешь этим сказать? — вскидывется Робби. — Что Нэт просто притворяется, что считает меня смешным?
— Робби, дружище, — вздыхает Энди. — Мне что, повторить еще раз, по слогам?
— Нет! — выпаливаю я. — Не надо. Кто-нибудь хочет апельсина к муссу?
Робби сдавленно хихикает.
— Сам не знаю, почему, но звучит похабно!
У меня даже руки чешутся: так и хочется взять Робби за шкирку — и сунуть этим его добродушным лицом прямо в мусс.
— Ммм, — Алекс облизывает ложку. — Просто объедение. Как мило, Натали, что ты не забыла мой новогодний зарок.
Она хлопает своими ресницами, пародируя полный экстаз. Украдкой бросаю взгляд на Энди. Он не сводит с нее глаз. Ну, все, с меня хватит! Я плюю в лицо этикету и закуриваю.
— Кто-нибудь хочет кофе? — Стараюсь, чтобы голос звучал как можно дружелюбней.
Гости реагируют так, будто под словом «кофе» зашифрованы либо «мышьяк», либо «игра в шарады».
Робби громко кричит:
— Не-а, мне не надо, спасибо, я еще после вчерашнего-то не отошел, который, кстати, час, черт, уже так поздно… — Я удивленно смотрю на часы, которые показывают 21:37. — …Я, пожалуй, буду выдвигаться, все было просто замечательно, Нэт, еще увидимся, пока, Энди, и очень приятно было снова увидеть тебя, Саша, ой, извини, Алекс, всем пока, до скорого.
С этими словами он целует меня, затем — Алекс (легонько, в щечку), жестом прощается с Энди и исчезает за дверью.
Алекс, слегка пошатываясь, поднимается из-за стола.
— Мне тоже пора, Натали. Я вызову такси. — Она улыбается. — Отличный вечер. Кто бы только знал!
— О… Я — знала.
Она крепко обнимает меня. Я слабо отвечаю. Энди болтается тут же. Ловлю его взгляд: он улыбается. Так и хочется влепить ему пощечину.
— Спасибо, — дышит она мне в самое ухо. — Спасибо тебе, Натали.
Для тех, кто не имеет ни малейшего понятия об истинном значении слова «подтекст», поясняю: Алекс благодарит меня за жесткий, как камень, ужин. Затем отодвигается и улыбается мне прямо в глаза: эдакой ужасно многозначительной улыбкой. Нет никаких сомнений: она дает понять, что снова хочет вернуть его обратно. О боже! Не будь она такой милой и славной, возможно, сердце щемило бы не так сильно. Не будь она моей подругой, я хотя бы выиграла утешительный приз: ненависть к ней. А так получается, что я злюсь на нее, одновременно злясь на себя. Энди неожиданно объявляет:
— Зачем тебе брать такси, Алекс? Я выпил всего один бокал, да и то час назад. Я отвезу тебя.