Бабс ненадолго задумалась.
— Ты знаешь, Нэт, чего они только там с тобой не вытворяют! И туда, и сюда, и ноги раздвинь, и ноги сожми — прямо как гармошка какая. Однажды я не выдержала и сказала этому парню, «Только сразу предупреждаю: если я не выдержу и перну — я не виновата»…
— Ты правда так ему и сказала? — испугалась я. — Точно такими словами?
— Ну, а что мне еще оставалось? Пернуть ему прямо в лицо, без предупреждения? По-моему, это было бы несправедливо!
— Не могу поверить… Это же оскорбительно.
— Нэт, — Бабс ухмыльнулась, — он работает массажистом уже десять лет. И повидал на своем веку не одну пердунью!
Меня тогда так и передернуло.
— Да-а, — вздохнула Бабс. — Вот поэтому-то я и не могу порекомендовать тебе это, Нэт. Если ты случайно пустишь шипуна, — пусть даже нетоксичного такого, слабенького шипуна, — стыд твой будет столь велик, что тебе придется убить себя. И его. Единственный достойный для тебя выход из подобной ситуации.
Закрыв лицо руками, я начинаю хохотать: полуистерическим хохотом, который в любой момент может стать неуправляемым. Пилатес, кстати, тоже не назовешь безобидным. Каково мне будет, если ученики начнут пускать газы прямо в меня? Господи боже, придется попрактиковаться заранее. Звонит телефон. Без всякого интереса поднимаю трубку. Благодаря ураганному исчезновению романтизма из моей жизни, телефон — этот магический поставщик радостных волнений и восхитительных возможностей, — стал для меня всего лишь банальным деловым инструментом.
— Алло?
— А это, случаем, — отвечает голос, хотя и непривычно смиренный, но ошибиться невозможно, — не моя ли старинная подруга Нэт?
Такие моменты я обычно репетирую в ванной. Можно было, к примеру, просто ответить: «Нет». И положить трубку. Или насмешливо съязвить: «Ты и твой братец — вы что, сговорились изводить меня по очереди?» Но, когда раздался звонок, я еще не вполне оправилась от последствий своей немоты. Ну и главное, я просто очень обрадавалась, и у меня хватило здравого смысла сообщить Бабс об этом. Правда, она не назвала меня лучшей подругой, но это было уже не важно.
— Возможно, что и она, — отвечаю я угрюмо.
— А это Бабс, — добавляет она, все тем же почтительным шепотом, — которая звонит сказать, что она полное ничтожество и поймет, если ты не захочешь больше никогда иметь с ней никаких дел.
— Ба-абс! — Я вся сияю от удовольствия. — Ты даже представить себе не можешь, как мне тебя не хватало. И никакое ты не ничтожество, ты — моя самая лучшая подруга, и я так рада, что ты позвонила. Ты где?
— Дома, сижу и сгораю со стыда. Я ударила свою подругу.