Сегодня у танков-мишеней был лишь один ценитель и пользователь – ефрейтор Франциск Рош, боливиец, «бронебойщик» и немного снайпер. Выходец из немецкой семьи, эмигрировавшей в Латинскую Америку, на второй год войны он кружными путями приехал в рейх, добровольцем, чтобы сразиться за отчизну, которой никогда не видел. Хейман весьма сомневался в чистых и бескорыстных мотивах южноамериканца, Франциск больше походил на хладнокровного наблюдателя, перенимающего опыт для иностранной армии, чем на рядового бойца. С другой стороны, какой наблюдатель в здравом уме полезет в окопный ад, где человеческая жизнь стоит ровно столько, сколько стоит один патрон, которые миллиардами штампуют военные заводы? Так или иначе, Рош был прекрасным стрелком, хорошим товарищем и неплохим музыкантом. Иногда он пел мелодичные и очень грустные песни на незнакомом языке, аккомпанируя себе на самодельной гитаре из доски и консервной банки из-под американского лярда.
Сегодня утром Рошу пришла посылка с родины, неведомыми путями миновавшая блокаду союзников – объемистый и тяжелый сверток, плотно упакованный в брезент. Война на самом деле очень однообразное занятие, поэтому все, что хоть чуть-чуть скрашивает тоскливый монотонный быт вызывает горячий и неподдельный интерес. Посмотреть на диво и узнать, чем обрадуют далекие родственники боевого товарища сбежался весь взвод. А Франциск, как хороший конферансье, грамотно «разогревал публику», неспешно, очень аккуратно разворачивал упаковку слой за слоем, внушительно шевеля острыми нафабренными усами.
- Ну, давай... Ну чего медлишь… - ныл Альфред Харнье, но Рош лишь невозмутимо щелкал ножницами для резки колючей проволоки, виток за витком срезая бечевку. Под плотным слоем брезента и грубой оберточной бумаги оказался длинный и узкий ящик из темного полированного дерева. Взвод затаил дыхание, даже «Недовольный Альфи» умолк. Франциск отомкнул замок и откинул крышку. Все присутствовавшие разом шумно выдохнули – утро однозначно удалось. Посылка и в самом деле оказалась необычной. Пожалуй, самой необычной на памяти бойцов отдельного штурмового взвода.
В ящике, в ложементе обитом красной ворсистой материей, покоилась винтовка. На первый взгляд – знакомый «T-Gewehre» , Маузер М.1918 на пулеметных сошках, под тринадцатимиллиметровый патрон. Оружие также известное как «слоновье ружье» или «клепальщик» - умеренно (и это мягко говоря) эффективное и мучительно сложное в использовании. Но опытный взгляд сразу же отмечал существенные различия. Вместо стандартного ложа светло-коричневого цвета с пистолетной рукоятью ствол был положен на массивное сооружение с вырезами под пальцы на изящно выгнутой шейке приклада. Сам приклад был составной – собственно тело и мощный пружинный амортизатор на скользящих направляющих, обшитый толстой мягкой кожей. Еще к винтовке прилагался кубический, со сложной формы прорезями, дульный тормоз и громоздкая прицельная планка непривычного вида. На цевье сбоку был привинчен пластинчатый держатель для запасных патронов. В отдельной коробке посверкивали острыми жалами пятьдесят или чуть более патронов с непривычными желтыми поясками на латунных гильзах.