— Да, — Грета даже не повернула головы.
— Как-то он изменился… А остальные кошки тоже пришли? Где твой… — Амалия с трудом вспомнила, — Николай?
— Нет, не пришли…
— Ну ладно, хоть рыжий тут. Играй с ним вместо Елисаветы, он же лучше, он живой. Слышишь, Грета? — мать потянула куклу, но девочка вцепилась в нее еще крепче.
— Не хочу, от него мышами пахнет, — упрямо сказала Грета, наклонив голову, но Амалия уже не слушала.
— Карл! Проснись! Карл, чтоб тебя! Да проснись же!
— А? Чего? — мужчина пьяно заворочался и приоткрыл глаза. — А… это ты… Чего тебе? Спи.
— Откуда у тебя деньги? Отвечай!
— Да тихо ты, Амалия… У нас едис… ендис… — язык выделывал коленца, — е-дин-ствен-ный кот во всем городе. Он у всех ловит мышей. Не за так — за де-е-енежку, — хитро протянул Карл и закрыл опухшие глаза.
— Как? — Амалия растерялась. — Как ты сказал? — В голове не укладывалось, что на дочкином коте, оказывается, можно заработать.
— А, ты ж ток приехала… не знаешь ничего… Что кузенишко мой?
— Привет тебе передает… они с Аделью гульден нам подарили. Вместо того, который ты пропил!
— И верно, на что им гульдены, дуракам бездетным…
— Постарел он сильно. Плохо у них, молодежи в городе как не было, так и нет, — Амалия села на край лавки, распустила верхние завязки и сгорбилась, сложив руки на коленях.
— А вот почему ее нет — интрсно! Интрсный вопрс… Почему они не говорят, куда детей дели? В этом ихнем Галл… Гальн…
Амалия собралась, выпрямила спину и снова встала.
— Наплюй на Гамельн, лучше объясни, что здесь происходит?
— Они, поди, как кошки — рраз! — и ушли… А вот был бы у нас второй кот… Греткин… тот, серый — вообще бы зажили… — мечтательно протянул Карл и захрапел.
— Рыжий? Ты вернулся? Даю голову на отсечение — тебе от меня что-то надо.
Варфоломей наклонил голову и умильно взглянул на старика снизу вверх.
— Что, мышей ловить надоело? Даже не надейся, я не буду выполнять твои капризы. Да хоть бы и не твои, пусть даже весь город умоляет меня — я скажу «нет». После твоих кошек до сих пор сердце болит…
Кот плотоядно заурчал. Флейтист закаменел, неотрывно глядя на него холодными прищуренными глазами.
— Что-о?
Урчание не смолкало. Потом Варфоломей взмурлыкнул и замахал правой лапой, рисуя что-то в воздухе.
— Сволочь рыжая, — с ненавистью сказал старик и низко надвинул алую шляпу. — Знаешь, чем купить, да? Уверен, что ради этого я наплюю и на совесть, и на клятвы, и на кошек, и на мышек — вообще на все? Конечно, наплюю… — нищий сгорбился и обхватил себя за плечи. — Рыжий инквизитор. Черт меня побери — зачем же я распускал перед тобой язык?