Стражники не стали перечить рыцарю, и их можно было понять, а вот почему бродяга, которому было абсолютно нечего терять, вдруг отбросил в сторону посох и сам, добровольно просунул руки в веревки, могло бы показаться странным…могло бы, если не знать одно обстоятельство. Скиталец был в Тарвелисе впервой, и за ним не тянулся шлейф грязных делишек. Невинная забава с Милвой не в счет: девица никогда, никому и ни за что не расскажет о событиях на конюшне, к тому же до подобных пустяков городским властям нет никакого дела. Благородный рыцарь вступился за него. Мошеннику стало интересно узнать, почему? А вдруг для него найдется какое-то дело, одно из тех, о которые ни комендант, ни городской глава, ни иная влиятельная персона не захотели марать руки?
Глава 2 За неимением лучшего
Яркое солнце слепило, но уже не обжигало кожу. Вожак отдал приказ уйти вверх, и теперь стая парила высоко над белоснежными облаками. С каждой сотней метров подъема становилось все холоднее и холоднее. Это обстоятельство не огорчало, а, наоборот, несказанно радовало каждого из летящих. Вот-вот должен был наступить момент, когда они покинут атмосферу жалкой планетки и навсегда уйдут в просторы манящей черноты. Внизу останутся враги, невзгоды, утрата друзей и менее значительные неприятности. Начнется новая жизнь, и кто знает, что она им принесет… Найдут ли они приют или так и останутся вечными скитальцами.
Один и тот же сон, раздробленный на несколько частей, повторялся с завидным упорством. Бродяга не мог понять почему, и это его беспокоило, точнее – просто бесило. Во всем должна быть какая-то логика, в видениях она почему-то отсутствовала. Бог Сновидений хотел ему что-то сказать, но, видимо, не находил подходящих слов и неустанно мучил его повторами. Противно жить, когда ты точно знаешь, что приснится в следующую ночь, когда исчезает приятный элемент неожиданности и скучная дамочка Жизнь волочит свои старческие ножки по одной и той же, проторенной годами колее.
Ноющая боль глодала напряженную спину. Мышцы окаменели и потеряли чувствительность, за исключением кистей, которые были туго прикручены к поручням кресла веревками и поэтому ныли. Мир для него померк, когда стражники из Миока подтащили его к коню коменданта. Сильный удар чем-то тяжелым по затылку не дал ему досмотреть спектакль «Выдворение зарвавшихся чужаков» до конца. Жаль, такое зрелище по нынешним временам редкость…
Теперь же мир милостиво подзывал к себе изгоя. Связанный по рукам и ногам пленник сидел, и это обстоятельство уже его радовало. Если бы его собирались пытать, то непременно подвесили бы на крюк, наподобие свиной туши. Запахи были приятные и никак не напоминали гнилой смрад тюремного подземелья. Слышались тихие голоса. Где-то неподалеку, на расстоянии всего пяти-десяти шагов, беседовали трое мужчин, судя по тональности и интонации, благородного происхождения. Простолюдины и служивый люд часто глотают слова или отдельные их части, а также не утруждают себя доведением интонационного рисунка фразы до конца. Их речь зачастую похожа на карканье оголодавших ворон, такая же обрывистая и неприятная на слух. То, что слышал бродяга сейчас, больше походило на спокойную, размеренную песнь, исполняемую сразу на три мелодичных голоса.