Такого поворота событий рыцарь не ожидал. Обычно после встречи с его кулаком не вставали, людские тела превращались в тюки из кожи, в неподвижную груду мяса, волос и костей. Напавший же мерзавец не только каким-то чудом встал на ноги, но еще и осмеливался вызывающе смотреть на него из-под нахмуренных бровей.
Сильный, быстрый удар содрал со щеки нападавшего кожу, которая теперь уродливо свисала возле окровавленного, обезображенного рта с потрескавшимися и опухшими губами. Взор незнакомца был мутен (рыцарь не узнал в нем наглого вымогателя с дороги), а густые брови сошлись под наморщенным лбом в сплошную дугу. Враг едва стоял на ногах, и рыцарь шагнул вперед, чтобы нанести последний, несущий смерть удар, но внезапно остановился и быстро отпрянул назад. Ему не понравились глаза Шака: бывшие красными из-за полопавшихся капилляров белки вдруг посинели, а карие зрачки стали желтыми, с фиолетовыми прожилками и вертикальными полосками посередине. Превращение продлилось недолго, всего краткий миг, а потом глаза стали прежними. Это было видение, однако рыцарь был уверен, что ему не показалось. Сколько бы он ни выпил водки вперемешку с вином, но такое не могло примерещиться.
– Ну, что же ты? Подойди, добей! – прошамкал беззубым ртом Шак, выпуская изо рта новую порцию крови, мгновенно растекшейся по волоскам бороды.
– Ага, нашел дурака! – усмехнулся закованный в доспехи рыцарь, пятясь назад и вытаскивая из ножен меч.
Он не стал звать на помощь, наверное, повинуясь рыцарскому кодексу чести, гласившему, что с достойным противником, пусть он даже лесной разбойник иль наемный убийца, следует справляться один на один, без помощи солдат, оруженосцев и прочей прислуги. Хотя, с другой стороны, вряд ли опустившийся до подделки монет и участия в сомнительных делишках рыцарь чтил святую букву какого-либо кодекса, а также сохранил представление о чести. Он боялся Шака, именно по этой причине отступал и не хотел звать своих людей. Банда и волчья стая живут по одним законам: показавший слабину недостоин быть вожаком, а удел свергнутого предводителя – смерть.
– Тогда зови на подмогу! – ответил Шак, наблюдая, как рыцарь отходит в другой конец комнаты, переворачивая за собой стол и платяной шкаф.
– Не дождешься, уродец, я тя сам прикончу! – огрызнулся осмелевший молодец и, взяв во вторую руку висевший на стене топор, сделал им несколько пробных поворотов. – Чего застыл-то?! Подходи! Иль поджилки затряслись?!
Забавно слышать подобное от того, кто еще недавно сам трясся со страху. Трусы логику не почитают, и стоит лишь им почувствовать себя чуток уверенней, как тут же они храбрятся, а из их ртов начинает литься поток похабных ругательств и дерзких посулов.