– Черт! – Он вдруг вскочил, пересек комнату и опустился на колени перед кроватью. – Нет, Ева! Я не сталкивался с чудесами и ничего о них не знаю. А может, и сталкивался. – Джон прижался лицом к покрывалу, и его голос звучал глухо: – Может быть, ты была чудом. Я болтался, неприкаянный, а ты дала мне… что-то. Да, был секс, но, мне кажется, он вел куда-то еще. Мы просто побоялись идти дальше. И все потеряли. Упустили свой шанс.
– А теперь уже поздно.
– Поздно? Да, наверное. Но это еще не конец. Не знаю даже, будет ли этому когда-нибудь конец. Во всяком случае, не сейчас. Бонни…
– Джон, ты ведь даже не знал Бонни.
– Не знал? – Он повернул голову и прижался щекой к ее руке. – Когда меня схватили и бросили в тюрьму, чувство было такое, словно я там сгнию заживо. Я старался отвлечься, думать о чем-то далеком. Вспоминал дядю Теда… как хорошо нам было вместе. А еще думал о тебе. Мечтал. Вспоминал. Секс, конечно, там тоже присутствовал, но не всегда. Иногда я как будто погружался в чистое, прохладное озеро. В камере было жарко, душно, грязно, но ты… – Джон не договорил и умолк, наверное, на целую минуту. – Время шло, и лучше не становилось. Только хуже. Со мной делали такое, что я уже не мог удержаться ни за дядю Теда, ни за тебя. Я знал, что умираю.
– Джон…
– Нет, я не пытаюсь тебя разжалобить. Просто должен сказать тебе все это. А ты должна это знать. Прошло около трех лет в заключении, когда мне стала сниться Бонни.
Ева хотела что-то сказать и не смогла, ее словно парализовало.
– Ты, конечно, не веришь. Да и с чего бы? Ладно, скажу так. Мне снилась маленькая девочка с курчавыми рыжими волосами и карими глазами. В первый раз ей было годика два, два с половиной. Счастливая, улыбающаяся… Я почувствовал… даже не знаю… Но я смог за нее ухватиться. Она стала для меня якорем. Она спасла меня.
– И что… Она часто тебе снилась? – с трудом разлепив губы, спросила Ева.
– Часто. Едва ли не каждую ночь. Иногда я даже не мог понять, день это или ночь. Просто закрывал глаза, и она уже была передо мной. Она подрастала. А еще… еще она разговаривала со мной.
– О чем?
Джон покачал головой.
– Да ни о чем. О разном. Как пошла в школу… Иногда пела песенки, которые разучивала. Помню, одна ей особенно нравилась. Что-то про красивых лошадок. Иногда она просто сидела и улыбалась. Как будто знала, что мне плохо и я не могу с ней говорить.
– «Все красивые лошадки»?.. – Сколько раз она сама пела дочери эту песенку? Даже в тот последний вечер, перед тем как Бонни похитили. – И она сказала тебе, что ее зовут Бонни?