Обыскав, по внезапному наитию, бесчувственного коллегу, Степан с удивлением обнаружил во внутреннем кармане пиджака Михаила маленький "маузер" с вычурными перламутровыми накладками на рукояти.
"Ну, теперь ему и застрелиться будет не из чего, когда компетентные товарищи начнут расспрашивать, - подумал Степан, забирая компактный пистолет. Удивительно: но ни злорадства, ни удовлетворения от сделанного Матвеев не испытывал, - только холодное осознание необходимости. - Так, теперь аккуратно складываем тело на обочину. Связывать, думаю, не обязательно. Очнётся - дорогу найдёт."
Артиллерийская канонада прекратилась, лишь редкие, приглушённые звуки выстрелов отдельных орудий, говорили о том, что где-то неподалёку идёт война. Но внимание Степана привлёк иной звук - басовитое гудение авиационных двигателей. Обернувшись, он разглядел высоко в небе десяток медленно увеличивающихся точек, шедших со стороны Саламанки.
Тональность звука вдруг изменилась. Точки, превратившись в пусть и с трудом, но различимые силуэты самолётов, перешли из горизонтального полёта в пикирование на цель, невидимую за линией горизонта. Захлопали частые выстрелы зениток, смешиваясь с взрывами падающих бомб. Зрелище воздушного налёта притягивало внимание, практически завораживало...
С трудом оторвавшись от развернувшегося в небе действа, - самолёты пошли на второй заход, - Матвеев сел за руль, и, выжимая из старого двигателя максимально возможную мощность, направился в сторону Кальварассо-де-Аррива.
3. Ольга Агеева / Кайзерина Альбедиль-Николова, Торо, Испанская республика, 24 декабря 1936
На дорогах было неспокойно. Фронт все еще не установился, да и политическое напряжение в Испании, казалось, достигло высшей степени.
"Точки кипения оно достигло, вот чего!"
Ну, собственно, так все и обстояло. Гражданская война на то и гражданская, что ненависть ослепляет разум и отменяет культурную традицию, домашнее воспитание и свойственную людям - по мнению некоторых гуманистов - доброту нравов. Так или иначе, правда это или ложь, но в любом случае - здесь и сейчас, как всегда и везде - торжествовали смерть и жестокость, жестокость и смерть. Третьего не дано, и поэтому в обеих частях страны: и у республиканцев, и у националистов, - людей расстреливали - а иногда не только, или не сразу..., - по таким пустяшным поводам, что об истинной виновности речь уже не никоим образом не шла. Мотивы были другими. Месть, ненависть, страх. Отомстить или запугать, или просто исторгнуть в окружающий мир сжигающий душу яд страха и гнева. Впрочем, неважно. Все это лишь праздные рассуждения "на заданную тему", а по факту опасаться следовало всех: и своих, и чужих. Поэтому ехали с охраной, следовавшей за их старым тяжелым "Паккардом" на грузовике, и почему-то не прямо на Саламанку, как следовало бы ожидать, а забирая все больше на север. Возможно, тому имелись и другие веские причины, помимо безопасности, но Кайзерина их не знала и вынужденно полагалась на начальника "конвоя" капитана Роберто и на своего "старого" знакомого - русского майора Пабло. Испанец сидел рядом с водителем грузовичка, а русский ехал в потрепанной легковушке метрах в пятидесяти перед "Паккардом" и "показывал путь" всей их маленькой колонне.