— Подпустим ближе. Бьём залпом по моей команде и отступаем деревню. В рукопашную не ввязываемся, идём в отрыв. У нас всё получится! У нас кони свежие.
Противник приближался. Их было не меньше дюжины, да и кто знает, сколько приотстало по дороге и должно было вот-вот догнать. «Медвежата» сильно растянулись.
— Готовься! — по команде грозно поднялись луки и стволы.
Михан струхнул. Жутковато было стоять на пути мчащегося прямо на тебя конного отряда. Но товарищи застыли как скала, даже Жёлудь был собран, и лук в его руке не дрожал.
— Ждём, — зычно осадил Щавель таким ледяным тоном, что даже самый горячий боец ощутил покой и чувствовал теперь только единственную готовность — к бою.
— Целься!
Всадники летели навстречу, пригибаясь к гриве. Хищно крутились отставленные от конских боков топоры. «Медвежата» скакали попарно, Щавель выбрал себе заднего из третьей двойки, предоставив передних огнестрельщикам.
— Ждём!
Уже были видны белки глаз, когда обрушилась команда:
— Бей!
Грянули три выстрела. Первая пара полетела через головы коней, на них наскочили задние. Лузга саданул из второго ствола в грудь открывшегося «медвежонка», Щавель всадил стрелу в бок своего избранника, и Жёлудь спустил тетиву, угадав в шею тут же споткнувшейся лошади.
— Уходим! — Щавель развернул коня и поскакал в деревню, за ним ломанулись остальные, чуя спиной пулю, но выстрелов всё не было и не было. «Медвежата» выворачивали на поле, объезжая затор, и продолжили нагонять обнаглевшего противника, которого они явно превосходили числом.
Щавель выехал по проулку на главную улицу и свернул направо, яростно молотя луком коня. Из-за оград на них с любопытством таращились непуганые хари. Долговязый мужик у колодца разинул рот, провожая буйных наездников. Бросились врассыпную козы. Заборы, яблони, избы — всё мелькало перед ошеломлённым взором, оставаясь незамеченным, а взор был устремлён только вперёд, и кони летели, куда глядели глаза седоков.
— Маша! — взвился отчаянный женский крик.
Из калитки прямо на дорогу выбежала девочка-несмышлёныш: русые локоны, чумазое личико, льняной сарафан. Встала перед конём Михана и оторопела, как пичужка в ладони, засунув палец в рот.
Всадники стоптали её, чертыхаясь. Сначала охотники, затем «медвежата». Изломанное тельце осталось лежать в колее, нелепо разбросав вывернутые руки-ноги и раскинув на травку выпущенные потроха.
Деревня кончилась. Наезженная дорога рассекла поле и канула в лес. На прямой дистанции «медвежата» начали отставать. Вперёд вырвался Михан, рядом с ним оказались Ёрш и Скворец. Через полторы версты кони вынесли на перекрёсток, Скворец сразу свернул влево, на тракт в Торжок, рассчитывая повторить манёвр с обстрелом погони, но Михан ошалело унёсся прямо, на узкую лесную тропу, и Жёлудь тупо последовал за ним, ничего не слыша и не замечая.