Есть вещи, которые можно рассказать, и есть вещи, которых рассказать нельзя, подавленно думает Б. Начиная с этой секунды он знает, что приближается катастрофа.
Следующие сорок восемь часов, однако, протекают в какой-то томной неге, которую отец Б считает «идеалом отпуска» (и Б не может понять, то ли отец смеется над ним, то ли говорит всерьез). Они ходят на пляж, обедают в гостинице или в ресторане на проспекте Лопеса Матеоса с вполне доступными ценами. Как-то после обеда они берут напрокат лодку из пластика, совсем маленькую, и плывут вдоль берега поблизости от гостиницы, рядом с продавцами всяких безделушек, которые перемещаются на самых никудышных посудинах — похожие на эквилибристов или мертвых моряков, — перевозя свой товар с пляжа на пляж. На обратном пути случилось небольшое происшествие.
Лодка, которую отец Б подвел слишком близко к скалистому берегу, перевернулась. Ничего серьезного. Оба они довольно хорошо умеют плавать, лодку легко вернуть в прежнее положение, чтобы снова в нее залезть. Что они и делают. Ни на секунду нам не грозила настоящая опасность, думает Б. Но тут, когда оба уже опять сидят в лодке, отец Б обнаруживает, что потерял бумажник, о чем и сообщает сыну. Ощупывает грудь и говорит: бумажник! Затем недолго думая ныряет в воду. У Б начинается приступ смеха, потом, лежа в лодке, он оглядывает поверхность воды, но не видит и следа отца и начинает воображать, как тот плывет под водой или, хуже того, камнем падает, хотя и с открытыми глазами, на дно глубокой ямы, над которой на поверхности воды покачивается лодка, и в ней сидит он сам, Б, уже не зная, смеяться ему или дать волю панике. Тогда Б встает и, оглядев море с другой стороны лодки и не обнаружив отца, в свою очередь ныряет, и тут случается следующее: пока Б с открытыми глазами опускается вниз, отец выныривает наверх (можно сказать, что они едва не сталкиваются) — и тоже с открытыми глазами, держа в правой руке бумажник; встретившись, они смотрят друг на друга, но не могут изменить, во всяком случае в тот же миг, свои траектории, так что отец Б продолжает в полном безмолвии подниматься, а Б продолжает в полном безмолвии погружаться.
Для акул, вообще для большинства рыб (за исключением летучих рыбок) ад — это поверхность моря. Для Б (для большинства юношей двадцати двух лет) ад иногда — это морское дно. Пока он погружается, двигаясь по струящемуся следу отца, но в обратном направлении, Б думает, что именно сейчас у него больше, чем когда бы то ни было, причин для смеха. На дне он не видит песка, как ожидал того в воображении, а видит одни только скалы — скалы, растущие одна из другой, словно это место было горой, ушедшей в воду, а он находится у самой вершины, где только-только начинается спуск. Потом он поднимается вверх и снизу рассматривает лодку, которая временами кажется летящей, а временами — тонущей, отец сидит ровно посередине и пытается раскурить намокшую сигарету.