— Только если вы будете со мной. Впрочем, вы могли бы ей написать сами, если захотите, — отпарировал Блайден.
— Конечно, мы ведь знакомы. В былые времена все здесь друг друга знали, это было мое время… — Гейл закурила сигарету, она представила, как они с Жаклин прогуливаются по берегу, и ухмыльнулась: «ее время» прошло.
Блайден вслушивался в тональность ее голоса и, казалось, уловил насмешку над собой в словах Гейл. Она не раз давала ему понять, что его возможности уже не те, что прежде, и все больше утверждалась в этом.
— Вы все такая же упрямая, не так ли? — слегка обиделся Блайден, ему было не привыкать к колкостям Гейл.
— Нет, я совсем не упрямая. Просто меня иногда задевают воспоминания о нью-йоркском прошлом. Поймите, я не имею ничего против Жаклин, и если вы нас сведете на берегу без стычки с ее телохранителем, не буду против. Ради Бога, Блайден, не подозревайте меня в том, чего я не чувствую. Вы же сами стремились сюда приехать на уик-энд и каникулы, несмотря на все прелести вашей нью-йоркской жизни, а меня все это уже давно не прельщает, поймите. Просто меня уже не волнует Жаклин. Весь мир, который вы так любите, остался для меня в прошлом.
— Чепуха, Гейл! — прервал ее Блайден. — Вы все это говорите только для того, чтобы испортить мне настроение. Жаклин — замечательная женщина, вы сами это знаете, и мне было приятно получить это письмо. Оно служит пропуском на самое красивое побережье не только на восточном побережье, но и во всем мире. Спросите любого, Гейл. Оно расширит наши возможности для отдыха. Вместо того чтобы сидеть взаперти в вашем доме, вы можете совершать чудесные прогулки на природе в этих волшебных дюнах. Это же такая возможность!
— Может, вы и правы, не хочу спорить, — сказала Гейл, хотя сообщение Блайдена ее мало взволновало.
Она покосилась на Спринджера, развалившегося в кресле. Что он думает об этом разговоре о Жаклин Онассис? Взирает на все с полным безразличием. Сколько он еще будет здесь оставаться? Когда ему окончательно наскучат все эти нападки на него знакомых Гейл и ее бесконечные разговоры о пьесе?
Она предвидела, что в один день он исчезнет из ее жизни. Она, Блайден и все остальные останутся для него лишь смазанным воспоминанием. Гейл представила Спринджера аллигатором, который возвращается обратно в муть речной стихии, откуда будет следить за появлением очередной жертвы.
Этот мир не подходит для Спринджера. Его развратили еще в детстве, он стал одиноким волком. Сексуальное возбуждение не компенсировало его отчужденность.
Гейл знала, что Спринджер ненавидит Блайдена, и он возненавидит ее, если разум начнет контролировать ее сексуальное влечение — тогда она перестанет трахаться с ним. Что, если секс потеряет связующую их силу? Что тогда? Она знала ответ: он просто исчезнет.