— Хочешь горошка? Мне приготовить?
Она открыла пакет, отделила от смерзшейся массы одну горошинку, положила ее в рот, растопила языком и разжевала. Хорошо. Просто прекрасно. Она съела еще одну, потом еще и еще и почувствовала себя намного лучше.
— Вкусно, — сообщила она. — Ты ешь, а то все остывает. Не смотри на меня.
Джон протянул руку и погладил ее.
— Я вспомнил, что во время беременности у женщин иногда появляются странные желания. Наверное, это как раз то, что с тобой происходит.
— Никакое это не странное желание, — запальчиво возразила Наоми. — Я просто хочу замороженного горошка, вот и все.
Зазвонил телефон. Джон поднялся.
— Не надо! — крикнула Наоми.
Он вздрогнул и остановился:
— Но может быть, это…
— Я сказала, не надо! Не трогай этот чертов телефон!
Джон пожал плечами и сел за стол. В молчании они продолжили ужин. Джон съел немного тунца, Наоми сунула в рот сразу несколько горошин и с удовольствием их прожевала.
— Как прошел твой день? — наконец спросил Джон.
— Лори звонила. Она прочитала статью.
— И?..
— Джон, ради всего святого, зачем ты все рассказал этой женщине? Весь город знает. Вся Америка уже в курсе — а может быть, и весь мир. Я чувствую себя цирковым уродцем. Как мы теперь сможем воспитать нормального ребенка?
Джон уткнул глаза в тарелку:
— Может быть, нам стоит переехать? В Англию или в Швецию — куда-нибудь подальше отсюда.
— Все наладится. Рано или поздно.
Наоми в упор посмотрела на него:
— Ты правда в это веришь? Да у Салли Кимберли — или у любого другого проклятого журналиста в этой стране — дата рождения нашего малыша отмечена в ежедневнике красным маркером! А это случится всего через шесть месяцев!
Джон промолчал. У него в голове крутился только один вопрос: кто такие Апостолы третьего тысячелетия?
В мире существуют сотни религиозных сект. В том числе и таких, члены которых считают, что их вера дает им право убивать инакомыслящих. Джон вспомнил лица своих коллег сегодня утром. Масштаб произошедшего стал доходить до него только сейчас. Мир еще не готов к тому, что сделали они с Наоми. Все было бы нормально, если бы они хранили это в тайне.
Но теперь джинн выпущен из бутылки.
Хлопнула дверца машины.
Ничего особенного, однако оба, и Джон, и Наоми, встрепенулись. Как будто что-то почувствовали.
Еще журналисты, наверное.
Джон встал из-за стола, прошел по коридору в гостиную, окна которой выходили на улицу, и, не зажигая света, посмотрел наружу. Микроавтобусы и машины журналистов стояли на тех же местах, что и раньше. Но теперь среди них появился новый автомобиль. Он был припаркован совсем рядом с домом, прямо под фонарем. Ни эмблемы телеканала, ни названия радиостанции, никаких опознавательных знаков. Обыкновенный старый фургон, серый, запыленный, с вмятиной на крыле. Задние двери были открыты, и три человека, две женщины и мужчина, вынимали оттуда что-то, похожее на палки. Репортеры, толпившиеся на тротуаре, чуть потеснились, освобождая им место, и с интересом наблюдали за происходящим.