Портрат остановился, заложил руки за спину и, подняв голову к потолку, застыл.
— Чего стал? — заинтересованно спросил Брамур.
— Жду! — рявкнул лекарь. — Когда вы все отсюда уберетесь! Ввалились, принесли неведомо что, наследили, занавеску чуть не сорвали! Вы что, тут поселиться решили?
— Дык интересно же! — нерешительно сказал Брамур.
— Вон! — заревел Портрат.
Топот множества ног выметающихся из пещерки карликов послужил ему ответом.
Портрат снял куртку, повесил ее на спинку стула, прошел к чаше, тщательно вымыл руки. Все это он делал не спеша, обстоятельно.
— Ты, парень, сбрую свою сними. Поди, неудобно в ней лежать. Снимай-снимай! Не пропадет! У меня ничего никогда не пропадает, — прогудел он, обращаясь к Барату.
Морщась от боли, Барат зашевелился, расстегивая ременные пряжки на груди. Портрат подошел к нему и наклонился над распухшей ногой. что-то пробормотал. Одной рукой взялся за ступню, второй за голень.
— Как у тебя с голосом? — неожиданно поинтересовался он, обращаясь к Барату.
— Что? — не понял Барат.
Портрат, крепко ухватившись за ступню и голень, неожиданно и сильно дернул.
От резкой и сильной боли Барат заорал.
— А ничего голос! — отметил Портрат. — Сильный и громкий. Ну, все-все! Больше дергать не буду. Теперь не будет так болеть.
— Ты что, хрыч старый, зарезал там его? — раздался из-за занавески голос Брамура.
— Рано его еще резать! — откликнулся Портрат. — Пусть еще погуляет, жирку накопит.
Хохот снаружи послужил свидетельством его остроумия.
Портрат открыл один из каменных сундуков и начал вынимать из него какие-то предметы, выставляя их на стол. Боль и вправду стала спадать, но лодыжка распухла и покраснела. Вот местный лекарь достал какой-то горшочек и начал рассматривать его на свет. Барат удивленно сморгнул. Горшочек-то прозрачный! Портрат заметил его удивленное выражение и хитро усмехнулся:
— Что, раньше не видел?
— Нет, — мотнул головой Барат. — Как вы смогли сделать прозрачный горшочек? Выточили из цельного горного хрусталя?
— Это парень, не хрусталь. Деревня! Это новомодное изобретение нашего Подгорного народа, стекло называется! Кварц, ну и еще кое-какие добавки. Да что я тебе объясняю? Ты, поди, и слова-то такого не знаешь!
Это прозвучало обидно. Ну не знал Барат такого слова, ну и что? Тем временем Портрат снял плотно пригнанную крышку и, засунув в горшочек толстый палец, зачерпнул приличный кусок мази.
— Не дергайся! — благодушно пробасил он. — Я тебе сейчас лапу смажу. Мазь боль и опухоль снимет. Еще побегаешь, шишки об потолки набьешь.
— Почему набью? — не понял Барат, прислушиваясь к ощущениям в ноге.