Вернется ли он или ей следовало теперь встать? Снаружи раздавался дремотный шум летнего утра. Она почувствовала, что сердце ее сжалось. При свете дня комната выглядела такой огромной, Ванесса казалась себе такой незначительной…
Миссис Гопкинс показала ей, в какой звонок надо звонить к прислуге и в какой — к ее собственной горничной. Она позвала Мадлен. Когда француженка вошла, Ванесса уже совершенно пришла в себя. Она хотела сейчас же напиться чаю, а потом уже встать. Свойственный Мадлен такт не оставил ее, но, выходя из комнаты, она украдкой взглянула на подушку Губерта.
Одевшись, Ванесса растерянно спросила себя, каковы могут быть здешние обычаи. Дома, в Хемпстеде, ровно в девять часов она должна была сойти вниз, чтобы налить отцу кофе, а теперь уже пробило десять. Ждет ли лорд Сент-Остель, чтобы она пришла налить ему кофе? Она едва осмелилась думать о нем, как о «Губерте». Мадлен была полна симпатии к ней, но слишком хорошо знала гордость и скрытность своей молодой госпожи, чтобы подсказывать ей. Все же она заметила, что видела, когда поднималась наверх, как милорд гуляет по террасе.
Губерт проснулся гораздо раньше и со щемящим чувством стыда и унижения пробрался на рассвете в свою собственную комнату. Когда он проходил через свою парадную уборную, он бросил взгляд на одного из предков, бывшего послом во Франции во время царствования Людовика XV, портрет которого, кисти Ван-Ло, висел здесь над старинным комодом. Спокойные циничные глаза, казалось, смеялись над ним и говорили: «Нечего сказать, хорошую услугу оказал роду мой потомок, сделав графиней дочь ростовщика и затем…» Он ускорил шаги — это становилось невыносимым.
Когда Губерт вошел в свою комнату, где в широко раскрытые окна вливался утренний свет, его взгляд упал на золотую охотничью фляжку. Бешеный порыв гнева поднялся в нем — он схватил ее и бросил в угол. Фляжка прошлой ночью не была плотно закрыта и тонкая струя оставшегося спирта вылилась на ковер, острый запах настиг его, когда он бросился в большое кресло у камина. Лорд был полон презрения к самому себе. Теперь он должен окончательно уяснить свое положение.
Так не может больше продолжаться. Как он мог согласиться на этот брак? Он больше не будет унижать себя — комедия должна окончиться. Под влиянием алкоголя играть роль мужа! Он содрогнулся от гнева и отвращения к себе, а затем в течение долгого часа сидел совершенно неподвижно, опустив голову на руки.
С бьющимся сердцем Ванесса сошла вниз, в зал и, подойдя к высоким открытым окнам, выглянула на террасу. Она увидела Губерта, сидящего на каменной скамье и с унылым видом гладившего по голове свою собаку. Он взглянул на нее и волна негодования с новой силой нахлынула на него. Она — эта женщина, его жена, принимала участие в его унижении.