Да как вообще могла она обвинить малыша в смерти его собственной матери?! Дура! Тысячу раз идиотка! Так бы и придушила, попадись она мне под руку...
Стоп! Откуда такая кровожадность? И мои ли это эмоции? Но, отвернувшись от огня и наткнувшись на спокойный взгляд Лита, поняла - мои... Значит всё-таки чувствую. Жаль что только негатив.
- Как ты это выдержал? - тихо спросила я, спустя несколько минут. Впечатления от увиденного были такими отвратительными, что хотелось выть. - Лит...
- Не стоит... - проговорил он, грустно улыбаясь. - Это было очень давно, и иногда она вела себя вполне адекватно... Даже любила меня... по своему.
- А где был отец?
- Не знаю, - тихо ответил парень. - Деньги от него приносили почтальоны, а сам он так ни разу и не появился...
- А имя?! Как его звали?! - не унималась я. Если не удастся придушить "нерадивую бабушку", так как скорее всего она уже давно не в этом мире, то хоть папаше морду подрихтую... надеюсь, его до меня никто не прикончил?!
- Почему же, звали?! Вполне возможно, что до сих пор зовут. Да только я не знаю ни кто он, ни как его найти... - он зло рассмеялся. - Я для него в первую очередь позор, а потом уже сын. Ведь он, как и Арти, связался с полукровкой, а когда она забеременела, просто ушёл... И я уверен, что он знал, что мама не выживет, может даже надеялся, что я тоже, но... Как видишь, всё вышло иначе. Хотя, не могу сказать, что мне повезло... Сначала бабушка-алкоголичка, а когда отец перестал присылать ей деньги - сиротский приют... Там кстати мне тоже доставалось, но... Думаю не стоит тебе это показывать, - вдруг он улыбнулся. - А потом всё изменилось...
В этот раз он сам взял мою руку, и, взглянув в глаза, почти вынудил, вернуться в его воспоминания. Картинка появилась почти сразу, и по сравнению с предыдущей, показалась мне более яркой.
На дворе стоял жаркий солнечный день, повсюду была пышная зелень. В полузаброшенных клумбах вовсю цвели дикие розы, вяло пробиваясь через пышные заросли сорняков. По пыльной площадке бегали какие-то полураздетые ребята- подростки и, видимо, играли в какую-то агрессивную игру, потому что крики их были уж точно не дружелюбные. Они то собирались всей шайкой вокруг одного из своих, то снова разбегались кто куда, громко вопя что-то нечленораздельное.
Лит, чьими глазами я снова смотрела на мир, глубоко вздохнул и отвернулся от них. Сейчас в нём снова играло то странное чувство дикой обиды на весь мир, которое способно было сделать мрачным даже такой яркий денёк как сегодня.